Юрий Жуков - Тайны Кремля

Начало тому положила просьба ЦК компартии Латвии, рассмотренная и одобренная ГКО еще 3 августа — о создании латышской стрелковой дивизии [288] РЦХИДНИ, ф. 644, оп. 1, д. 5, л. 182. . Но тогда далеко не ординарное решение являлось скорее попыткой возродить героический, романтический дух революции, светлую память о самой надежной опоре советской власти — о латышских красных стрелках. Последовавшие же вслед за тем действия аналогичного характера объяснялись совершенно иными, более прозаическими причинами.

Уже по собственной инициативе, 13 ноября ГКО приступило к формированию значительных по количеству и численности личного состава национальных войсковых соединений. Башкирских — двух кавдивизий, туркменских — двух кавдивизий и двух отдельных стрелковых бригад, узбекских — пяти кавдивизий и девяти отдельных стрелковых бригад, таджикских — одной кавдивизий, казахских — двух кавдивизий и двух отдельных стрелковых бригад, калмыцких — двух кавдивизий, киргизских — трех кавдивизий, чечено-ингушских — двух кавполков, кабардино-балкарских — двух кавполков. А 18 декабря — еще литовской и эстонской стрелковых дивизий [289] Там же, д. 14, л. 88, д. 16, л. 120. .

Здесь невольно бросается в глаза ярко выраженная особенность, своеобразие при создании национальных формирований. Среди них отсутствовали белорусские, украинские, закавказские части. И именно это обстоятельство раскрывает подлинную причину данного решения. Отдельные, из призывников некоторых союзных и автономных республик, воинские части комплектовались в тех случаях, когда новобранцы не владели русским языком. Не могли быть потому влиты в любые соединения Красной Армии. А времени для ликбеза, обучения, как в 1940 году, даже ускоренного, просто не было. Не было времени для обучения полуграмотных призывников и владению техникой.

Тогда же Сталин использовал сложившееся положение и для того, чтобы развить, усилить потаенную сущность постановлений от 25 октября. Дополнил их еще двумя, вроде бы незначительными, имевшими частный характер. 6 ноября, в очередной раз ревизуя решения XVIII съезда, высший орган ВКП(б) объявил о воссоздании политотделов в МТС и совхозах, мотивируя его условиями военного времени. Месяц спустя, 10 декабря, признал необходимым по тем же причинам ввести должность секретаря по торговле и общественному питанию в горкомах, обкомах, крайкомах и ЦК компартий союзных республик [290] Там же, ф. 17, оп. 3, д. 1042, л. 73, 90. . Тем самым, незаметно была образована параллельная общей система обособленных партийных структур, подчиненных исключительно одному из членов ПБ, курировавшему соответствующее ведомство. Сталину — в НКО и НКВМФ, Андрееву — в наркомземе и наркомсовхозе, Микояну — в наркомвнешторге и наркомторге, Кагановичу — прежние, сохранявшиеся несмотря ни на что, в НКПС, наркомморфлоте, наркомречфлоте. Все это еще более сузило и без того уже несколько ограниченную сферу контроля и ответственности Маленкова, в значительной степени уменьшило его реальные властные полномочия.

Но за «аппаратными играми» не забыл Сталин и главного. Того, что было его последним шансом — о необходимости разработать и осуществить широкомасштабное, обязательно успешное контрнаступление по всему фронту. Коренным образом изменить ход войны. Для этого было намечено три главных направления стратегических ударов: в районе Тихвина — для снятия или хотя бы прорыва блокады Ленинграда, Ростова-на-Дону — для освобождения Донбасса, выхода к Перекопу и далее в Крым, чтобы деблокировать мужественно сопротивлявшийся Севастополь, Москвы — для спасения столицы.

Тщательно разработанные в Генштабе операции начались 10 ноября под Тихвином, 17 ноября — под Ростовом, 5 декабря под Москвою. Однако, несмотря на успешное начало всех их, поставленной цели ни на севере, ни на юге достичь не удалось. Полный и несомненный успех сопутствовал только в Московской битве. Силам Калининского, Западного и правого крыла Юго-западного фронтов под командованием И. С. Конева, Г. К. Жукова и С. К. Тимошенко (18 декабря его заменил Ф. Я. Костенко).

9 декабря они освободили Рогачев, 11 — Истру, 12 — Солнечногорск, 15 — Клин, 16 — Калинин, 20 — Волоколамск, отогнав врага на 100–250 км от столицы. Московская битва стала первым крупным поражением германской армии начиная с 1 сентября 1939 года, развеявшим миф о непобедимости вермахта. Стала первым настоящим успехом Красной Армии за полгода войны. Оказала решительное воздействие на морально-политический дух советского народа. Вернула веру в мощь Красной Армии, веру в вождя. И Сталин поспешил воспользоваться идеально сложившейся для него конъюнктурой.

Еще в самый разгар сражений, 14 декабря, когда исход битвы был далеко не ясен, последовало решение ГКО о разминировании столицы [291] Там же, ф. 644, оп. 1, д. 16, л. 94. . 15 декабря, но уже ПБ — о разрешении «т. Андрееву вместе с аппаратом ЦК ВКП(б), находящемся в Куйбышеве, к 25 декабря 1941 года переехать в Москву» [292] Там же, ф, 17, оп. 3, д. 1042, л. 92. . Под новый год в столицу вернулся не только весь состав эвакуированных управлений кадров, пропаганды, но и Вознесенский, что должно было свидетельствовать о завершении им своей экстраординарной миссии. И вот после этого Сталин и получил, наконец, возможность проявить прежнее самовластие, указать лидерам ГКО на их настоящее место.

С этой целью им был нанесен хитрый удар, прямо не осуждавший кого-либо из них, но вместе с тем до некоторой степени дискредитировавший их работу в области оборонной промышленности, ставивший ее результативность под сомнение. 14 декабря ГКО приняло весьма расплывчатое, странное по содержанию постановление, поименованное еще более абстрактно — «Вопросы НКАП» [293] Там же, ф. 644, оп. 1, д. 16, л. 96. . В нем отмечалось:

«Ввиду того, что нарком авиапромышленности стал работать в последнее время из рук вон плохо, провалил все планы производства и выдачи самолетов и моторов и подвел таким образом страну и Красную Армию, Государственный комитет обороны постановляет: 1. Поставить наркомат авиапромышленности под контроль членов Государственного комитета обороны тт. Берия и Маленкова, обязав этих товарищей принять все необходимые срочные меры для развертывания производства самолетов… 2. Обязать наркома авиапромышленности и его заместителей беспрекословно выполнять все указания тт. Берия и Маленкова…».

В чем же таился скрытный смысл документа, в чем заключалась прямо не высказанная угроза? Да в том, что Берия и Маленков и без того уже отвечали за работу НКАП, контролировали выполнение им планов военного времени. Поэтому даже простая констатация того, что нарком А. И. Шахурин не только «провалил» утвержденные планы, но и «подвел» страну и армию, должно было стать недвусмысленным предупреждением Лаврентию Павловичу и Георгию Максимилиановичу. Указанием — вновь появился человек, который всегда сумеет найти недостатки, просчеты и даже ошибки, сможет сурово спросить за них, принять, в случае необходимости, крайние меры. Завуалированность же решения, его внешняя мягкость, некая неопределенность были вынуждены, обусловлены слишком огромным несоответствием результатов работы Берия, Маленкова, с одной стороны, и старых сталинских соратников, Ворошилова, Кагановича — с другой.