Юрий Жуков - Тайны Кремля

Однако такая политика в годы первых пятилеток была отринута, забыта. Сменилась «воинствующим атеизмом», сопровождавшимся массовым закрытием церковных зданий всех конфессий, арестами, ссылками священников, пресвитеров, архиереев, отменой большинства ранее выданных разрешений на существование общин прихожан, тогда и являвшихся юридическими лицами. Только в 1943 году последовала не менее резкая смена курса по отношению к религии и верующим. После четвертьвекового отсутствия каких бы то ни было отношений, связей государства и церкви, положение буквально в одночасье, и самым кардинальным образом, изменилось. И произошло это отнюдь не без выражения верноподданических и патриотических чувств со стороны РПЦ. Их услышали, поняли, должным образом оценили и нашли применение.

Еще 22 июня 1941 года митрополит Московский и Коломенский Сергий, фактический глава РПЦ, написал и разослал по всем приходам обращение «Пастырям и пасомым христовой Православной Церкви». Благословил «всех православных на защиту священных границ нашей родины». Настойчиво напоминал им о долге следовать примеру «святых вождей русского народа» — Александра Невского и Дмитрия Донского. Подчеркивал, внушал, что «повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла Шведского, Наполеона», что «жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему отечеству». И в заключении выразил твердую уверенность, убежденность: «Господь нам дарует победу» [366] Правда о религии в России, б/м издания, 1942, с. 15–17. . Словом, предвосхитил и риторику, и содержание значительной части, исторической, речей Сталина, произнесенных им 6 и 7 ноября.

Прихожане и священники РПЦ активно участвовали в сборе пожертвований в фонд обороны, постоянно свидетельствовали о варварстве нацистских захватчиков, об их жестокости по отношению к мирному населению, бессмысленному уничтожению церквей, соборов, монастырей, надругательству над священными для верующих местами. Учитывая продолжавшее бытовать на западе, и прежде всего в Великобритании и США, а также используемое нацистской пропагандой, в общем небезосновательное утверждение о преследовании религии в СССР, РПЦ срочно подготовила и выпустила уже летом 1942 года откровенно рассчитанный прежде всего на зарубежного читателя сборник «Правда о религии в России», ограничившись, естественно, подборкой доказательств в пользу того, что именно РПЦ существует и действует свободно благодаря благожелательному отношению к ней со стороны Советской власти, и никаких гонений якобы не испытывает.

Сохранившееся весьма сильное влияние РПЦ на подавляющее большинство христиан в Советском Союзе, ее твердая патриотическая позиция, занятая с первого же дня войны и привели не только к значительному ослаблению идеологического давления на нее со стороны властей, но и к заключению конкордата.

В последних числах августа 1943 года митрополита Сергия — местоблюстителя патриаршего престола, пустовавшего со смерти в 1925 году патриарха Тихона — находившегося в эвакуации в Ульяновске, а также митрополитов Ленинградского и Ладожского Алексия, Киевского и Галицкого Николая срочно вызвали в Москву, а в ночь на 4 сентября пригласили в Кремль. Там между ними и Сталиным, Молотовым, Маленковым, Берия, а также и одним из малозначимых тогда чиновников Г. Г. Карповым состоялись переговоры, результаты которых оказались не только неожиданными для вскоре узнавшем о них населении страны, но и весьма благоприятными для РПЦ.

Между правительством СССР и РПЦ было заключено соглашение, предусматривавшее незамедлительное, в самые сжатые сроки, установление роли РПЦ как полуофициальной структуры. Оно потребовало созыва буквально в ближайшие дни второго поместного собора для избрания патриархом Московским и всея Руси митрополита Сергия. Предопределило открытие многих, прежде недействующих соборов и церквей, духовной академии и нескольких семинарий, издание «Журнала московской патриархии», освобождение из заключения архиереев, открытие при РПЦ свечных заводов, предусмотрело даже необходимые финансовые государственные субсидии. Наконец, под резиденцию патриарха отвели расположенный в центре Москвы (Чистый переулок, дом 5) трехэтажный особняк, который до начала войны занимал посол Германии в СССР Шуленбург [367] Одинцов М. И . Сталин: «Церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства»//Диалог. 1992, № 3, с. 142–153. .

Далее события развивались на удивление стремительно. 5 сентября «Известия» сообщили о встрече Сталина и Молотова с митрополитами, о достигнутом соглашении, а всего три дня спустя архиерейский собор уже избрал Сергия патриархом. Однако полной самостоятельности, независимости даже в собственных, внутрицерковных делах, РПЦ так и не получила. Над ней высшей властью и недреманным оком, как то было со времен Петра I и вплоть до октябрьской революции, оказался подчеркнуто светский орган, фактически заменивший собою прежний синод (министерство). Образованный постановлением союзного Совнаркома от 14 сентября особый Совет по делам Русской Православной Церкви, на который возлагалась задача «осуществления связи между правительством СССР и патриархом». Председателем Совета утвердили все того же Г. Г. Карпова [368] Там же, с. 154–155. , весьма активно участвовавшего в подготовке, проведении и встрече на высшем уровне и собора. Затем, в считанные месяцы, без особого шума ликвидировали «обновленцев», возвратив их «в ограду матери-церкви».

В свою очередь, РПЦ продолжала демонстрировать верноподданническое усердие. Так, издававшийся начиная с 1945 года «Православный церковный календарь» включал, наряду с религиозными, бесспорно, светские, более того — явно советские праздники: 22 января — «день памяти В. И. Ленина и 9 января 1905 года»; 23 февраля — «день Красной Армии и Военно-Морского Флота»; 8 марта — «международный коммунистический женский день»; 1 и 2 мая — «день смотра боевых сил трудящихся», 7 и 8 ноября — «годовщину Великой Октябрьской социалистической революции»; 5 декабря — «день сталинской Конституции» [369] Православный церковный календарь. М., 1945, с. 8, 10, 11, 15, 27, 29. .

Еще одним, правда, менее заметным, иным по масштабам, свидетельством постепенного отказа не столько от старого идеологического курса, сколько от ставшего слишком одиозным проявления его в виде «культа личностей», стало очередное переименование городов, железных дорог. Если в 20-е и 30-е годы в таких случаях стремились закрепить навсегда, утвердить в народной памяти имена политических лидеров СССР, то теперь поступали прямо наоборот. Начали вычеркивать такие фамилии. В соответствии с решением ПБ от 3 сентября городу Серго (Ворошиловградская область) вернули прежнее название Кадиевка, городу Орджоникидзе (Сталинская область) — Енакиево, имени Кагановича (Ворошиловградская область) — Попасная. А 13 сентября, также решением ПБ, переименовали еще и некоторые железные дороги: имени Кагановича — в Свердловскую, Ворошилова — в Северо-Кавказскую, Молотова — в Забайкальскую, Берия — в Закавказскую, Дзержинского — Московско-Курскую, Ленинскую — в Московско-Рязанскую [370] РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 1048, л. 52, 60. . Наконец, 31 мая 1943 года схожую по сущности акцию провели и на флоте. Переименовали линкоры «Марат» — в «Петропавловск», а «Парижскую коммуну» — в «Севастополь» [371] Корабли и суда ВМФ СССР. 1928–1945. М., 1988, с. 16–17. .