Виталий Бессонов - Тарутинское сражение

На правом фланге отряда Мюрата располагался 4-й корпус кавалерийского резерва под командованием барона М.В. Латур-Мобура, поставленный на правом берегу Чернишни между рекой Нарой и ручьем Каменкой. Рядом находился 3-й корпус кавалерийского резерва Лагуссе, 3-я легкая дивизия которого стояла на левом берегу Чернишни, а 6-я тяжелая — на правом, у деревни Кузовлево. На левом берегу, вблизи калужской дороги, у сельца Виньково были расположены три полка Вислинского легиона под командованием графа М.М. Клапареда. На правой стороне реки, за деревней Кощева находилась 2-я пехотная дивизия Дюфура. Левее нее стояли 1-я и 5-я тяжелые дивизии 1-го корпуса кавалерийского резерва барона А.Л. Сен-Жермена. Старший вахмистр 2-го кирасирского полка 1-й тяжелой кавалерийской дивизии А. Тирион в своих воспоминаниях отмечал: «Не знаю, куда была направлена наша легко-кавалерийская дивизия, но только в течение трех недель, что мы там (в лагере при Виньково — В.Б. ) провели, мы ее ни разу не видели» [122] Тирион. С.31. . По данным Мишеля, одна дивизия 1-го корпуса прикрывала деревню Петрово. «Спустя несколько дней, — пишет Мишель, — она соединилась с легкой польской кавалерией» [123] Michel. Р.256. . По всей видимости, это и была потерянная Тирионом из поля зрения 1-я дивизия легкой кавалерии, которая квартировала на левом берегу реки Чернишни, вблизи деревни Петрово.

На левом берегу Чернишни, на возвышенности между деревнями Петрово (Ходырево) и Тетеринкой, находились 16-я и 18-я пехотные и легкая кавалерийская дивизии из 5-го польского корпуса Понятовского. На левом фланге отряда был расположен 2-й корпус кавалерийского резерва Себастьяни. Его 2-я легкая и 2-я тяжелая дивизии стояли впереди Тетеринки на левой стороне ручья Десенки, а 4-я тяжелая — на правой. По свидетельству Мишеля, Мюрат поместился в селе Рождественном (Рожествено). Этот населенный пункт находится на реке Чернишне вблизи Старой калужской дороги, идущей от Спас-Купли до Виньково. На карте Мишеля Рождественным (Rozestwe) ошибочно назван пункт на правом берегу Чернишни, почти напротив Винькова, который может быть идентифицирован как деревня Кощева. Именно здесь, в центре позиции, надо полагать, и находился штаб Мюрата.

Впереди, на значительном расстоянии от основных сил, тянулась линия аванпостов, занимавших и часть расположенного против Тетеринки леса. Для их усиления был выдвинут 3-й пехотный польский полк 16-й пехотной дивизии под командованием полковника И.А. Блумера. Общая протяженность фронта была более 8 км. При этом, за аванпостами, в первой линии, на левом берегу Чернишни и Десенки находились четыре пехотные, три легкие и одна тяжелая кавалерийские дивизии, а во второй, на правом берегу — одна пехотная, одна легкая и пять тяжелых кавалерийских дивизий [124] Колачковский. С. 58–59; Тирион. С.31; Роос. С.71; Michel. Р.256, Plan de la Bataille de Taroutino; Бутурлин 2. 4.2. С. 23–24; Васильев. С. 53–54. . Таким образом, силы Мюрата оказались равномерно распределены по разным сторонам реки и ручья. При этом, на правом берегу была сосредоточена, в основном, тяжелая кавалерия, а пехота и большая часть легкой кавалерии находились в первой линии на левом берегу. Кроме того, на Старой калужской дороге продолжали стоять войска маршала Бессьера в составе 4-й пехотной дивизии 1-го армейского корпуса и сводной бригады гвардейской кавалерии. До 8 октября этот отряд находился на прежнем месте — за лесом, лежащим перед селом Спас-Купля, а затем отошел к Москве, расположившись за рекой Десна [125] Dumonceau. P. 171. , примерно в 45 км от лагеря Мюрата.

Положение расположенного на биваках, вдали от основных сил Наполеона, отряда Мюрата было достаточно тяжелым. Тирион в своих воспоминаниях назвал это место «голодный лагеры» [126] Тирион. С.31. . О недостатке продовольствия и сложности фуражировок можно встретить свидетельства во многих мемуарах тех, кто находился в лагере у реки Чернишни.

А. Адам. Мародеры в окрестностях Москвы, сентябрь 1812 г.

Наиболее яркие картины о положении войск Мюрата оставил в своих воспоминаниях Роос. Он писал: «Рожь, ячмень, гречиху, добытую нами, варили, по большей части, без обработки, до тех пор пока зерна разбухали, лопались и становились мягкими, так что можно было снимать с них шелуху; в зависимости от густоты заварки получалась каша или похлебка. Другую часть ржи мололи каменными или ручными мельницами для приготовления хлеба. Это была тяжелая работа для худых и слабых рук; менялись за ней часто, вместо муки получались лишь мятые зерна, какая-то каша, из которой с таким же трудом приготовляли плотный, тяжелый хлеб… Соли не хватало часто, но в особенности теперь. Поэтому иногда вместо нее употреблялся порох. При варке порох разлагался на свои составные части, так что уголь и сера всплывали черными пятнами и их снимали, селитра же растворялась в похлебке. Посол селитрой бывает острым, едким, неприятным; от него развивается жажда и понос; вот почему пришлось приучаться обходиться совсем без соли. Масла никогда не было; вместо него пускали в ход сало, иногда даже сальные свечи» [127] Роос. С. 72–73. . Вместе с тем, питание вюртембергцев и их соседей пруссаков было лучше, чем в других полках. «Когда, — сообщает Роос, — съеден был весь окрестный убойный скот, счастливая случайность представила нам остатки того рогатого скота и овец, которых мы собрали за Неманом. Само собой разумеется, эти медлительные животные, совершившие жарким летом столь длительное путешествие, да еще по странам, где позади нас не осталось никакого пастбища, далеко не представляли собой откормленных на убой быков; это были коровы и овцы, истощенные, словно драные кошки; и все же они пришлись нам очень по вкусу. У нас каждый день резали скотину, тогда как поляки и французы частенько поедали мясо наших дохлых лошадей, валявшихся по лагерю. Даже прислуга короля в конце концов кормилась исключительно кониной. Навар от овечьего и коровьего мяса мы пили, как чай или кофе» [128] Роос. С.73. .

О положении в лагере у Тетеринки Роос писал: «У нас не было ни шалашей, ни бараков, ни палаток. Несмотря на уже октябрьские ночи все лежали под открытым небом, в конце концов даже на голой земле, ибо соломы не было» [129] Роос. С.77. . В лучшем положении были польские части 5-го пехотного корпуса. Находившийся при штабе графа Ш. Лефевра-Денуэтта, командовавшего легкой кавалерийской дивизией 5-го корпуса, капитан К.И.

Колачковский свидетельствовал: «Жили мы в бараках, опущенных фута на два в землю. Крыша из хвороста и дранки обеспечивала нас от дождя. Такой барак был довольно теплым, мы раскладывали в нем огонь, причем дым выходил через отверстие» [130] Колачковский. С.61. .