Виталий Бессонов - Тарутинское сражение

По диспозиции войскам предписывалось занять свои места к 4 часам утра и на рассвете нанести удар по лагерю противника. 4-й корпус, как свидетельствует Радожицкий, прибыл на исходную позицию к назначенному времени и «тут с час времени стояли мы в нетерпении, покуда правее нас прошли 2-й и 3-й корпуса, опоздавшие по ошибке проводника» [308] Радожицкий. С.220. . В свою очередь, командующий 4-й пехотной дивизией 2-го корпуса принц Е. Ф. Вюртембергский в своих воспоминаниях отмечал, что «противоречие в приказах замедлило ночной марш 2-го корпуса, и он только тогда достиг назначенного ему места, когда уже совершенно рассвело. 4-й корпус еще не приходил; надобно было его дожидаться» [309] Вюртембергский. С.57. . Принимая во внимание то, что 4-й корпус, располагавшийся на левом фланге отряда Беннигсена, должен был пройти наименьшее, по сравнению с другими колоннами, расстояние и опираясь на свидетельство находившегося при нем офицера, можно предположить реальную возможность своевременного прибытия этого корпуса на исходную позицию. О движении 2-го корпуса подробно говорится в рапорте о сражении генерал-лейтенанта З.Д. Олсуфьева [310] Генерал-лейтенант З.Д. Олсуфьев командовал 17-й пехотной дивизией 2-го корпуса. После получения в ходе Тарутинского сражения смертельной раны командиром 2-го корпуса генерал-лейтенантом К.Ф. Багговутом вступил в командование этим корпусом (Энциклопедия. С.519). Беннигсену, составленном в октябре 1812 г. В нем указывается, что 2-й корпус, выступив из Тарутинского лагеря в 6 часов вечера, направился к селу Спасскому, где переправился через р. Нару на другой берег. Здесь корпус простоял в полковых дивизионных колоннах до 2-х часов утра. После этого части начали движение по дороге к деревне Тетеринка, но были вновь остановлены «по случаю, что неприятель был в близком расстоянии, а еще не было света, и для того решили дожидаться следующего дня». С рассветом полки продолжили свое движение и с ходу вступил в бой [311] РГВИА, ф. ЮЗ, оп.208а, св.0, д.6, л.59. . Как видно, в рапорте прямо не говорится о позднем выходе корпуса на позицию. Вместе с тем, указание на неоднократные его остановки и ожидание «света» косвенно свидетельствуют в пользу того, что в 4 часа утра (т. е. примерно за 2 часа до рассвета) 2-й корпус еще не занял назначенную ему позицию. Это же может быть отнесено и к 3-му корпусу, который следовал в той же колонне. По крайней мере, непосредственные участники событий подтверждают, что 2-й и 3-й корпуса не сумели вовремя занять свои места.

Согласно «Учреждению для управления большой действующей армией», «переходы и движения войск» относились к ведению 2-го отделения квартирмейстерской части [312] ПСЗ. Т.32. № 24975. С.49. . Поэтому еще 16 октября для выдвижения колонн из лагеря были специально назначены квартирмейстерские офицеры.

Колонновожатые свиты Е.И.В. по Квартирмейстерской части, 1810–1811 г. из книги «Историческое описание одежды и вооружения…».

При этом, движение войск к исходной позиции происходило при непосредственном участии полковника Толя, исполнявшего должность генерал-квартирмейстера [313] Кутузов. 4.2. С. 8–9, 25. . Следовательно, на него и возглавляемую им квартирмейстерскую часть, в первую очередь, ложится ответственность за несвоевременное прибытие к своим местам корпусов, назначенных для обхода левого фланга противника.

К назначенному в диспозиции времени, по всей видимости, прибыла и кавалерийская колонна под командованием Орлова-Денисова. Она расположилась у опушки леса на тропинке, ведущей из села Стремилова в деревню Дмитровскую. Михайловский-Данилевский, опираясь на полученные от Орлова-Денисова сведения, сообщает, что перед рассветом к казакам явился польский унтер-офицер с предложением «если дадут ему конвой, схватить Мюрата, ночевавшего, по его уверению, в деревне позади лагеря, с незначительным караулом. Сто червонцев при успехе, смерть в случае обмана обещаны переметчику» [314] Михайловский-Данилевский 2. 4.3. С.224. . С ним был направлен подполковник Греков с двумя казачьими полками: Грекова 18-го и Атаманским. Однако с началом рассвета, когда Орлов-Денисов, выехав из леса на возвышенность, не обнаружил наступающих русских войск, а напротив, увидел оживление в неприятельском лагере, он отдал приказ вернуть казаков и приготовился к атаке.

Беннигсен со своим штабом покинул место ночлега в 4 часа утра. Как записал в своем дневнике находившийся при нем прапорщик Дурново, «темнота ночи была причиной того, что мы несколько раз сбивались с дороги и едва не наткнулись на неприятельские аванпосты» [315] Дурново. С.96. . Только на утренней заре Беннигсен со своим окружением прибыл ко 2-му корпусу и присоединился к авангардной бригаде полковника Е.М. Пиллара (4-й и 48-й егерские полки). «В 6 часов утра, — уточняет Дурново, — мы вышли к аванпостам неприятеля» [316] Дурново. С.97. . Следовательно, только к этому времени егеря 2-го корпуса были готовы вступить в действие, хотя, вероятно, выдвижение на исходные позиции остальных частей 2-го и 3-го корпусов еще не было закончено.

В это время, когда уже начался рассвет, к командиру 2-го пехотного корпуса генерал-лейтенанту К.Ф. Багговуту подъехал Толь, который выразил свое неудовольствие по поводу случившегося замедления в выдвижении войск. «Полковник Толь, — пишет Вюртембергский, — офицер проницательный, одаренный большими способностями, имел, однако, и важный недостаток: раздражительность характера. Опрометчивость его в настоящем случае повлекла за собой неприятные последствия. По обыкновению он вспылил на меня, и спрашивал, почему я опоздал. Это раздражило несколько и меня; в свою очередь я стал приписывать причину неудачи прямо ему и тем противоречиям, поводом к которым служили его собственные распоряжения». Однако, продолжает Вюртембергский, у него и раньше происходили подобные сцены с Толем, которого ему всегда удавалось убеждать в его неправоте. Поэтому «и теперь принимал я горячность его больше с шуточной стороны. Но Багговут, услыхав одно необдуманное слово, вырвавшееся против меня у Толя, почти вышел из себя, и это было тем удивительнее, что он, всегда кроткий, всегда любезный, может быть, великодушно извинил бы обиду, нанесенную ему самому. Такое необыкновенное в Багговуте явление, которое, впрочем, объясняется приязнью ко мне, изумило всех присутствующих». По словам Вюртембергского, ему удалось «несколько успокоить Багговута; к тому же и Толь успокоился» [317] Вюртембергский. С.59, 60. .

Тогда же встал вопрос о возможности внесения изменений в порядок наступления. Это было вызвано тем, что 2-й корпус должен был до начала рассвета атаковать расположенную у Тетеринки, примерно в 1 км от леса, 14-пушечную польскую батарею в одной колонне, составленной из 18 батальонов (по 2 батальона Тобольского, Минского, Волынского, Кременчугского, Рязанского, Брестского, Белозерского пехотных и 4-го, 48-го егерских полков). Однако стало светать, и такой порядок атаки посчитали нецелесообразным. Как свидетельствует Вюртембергский, он предложил атаковать батарею не одной, а тремя колоннами, оставив егерскую бригаду Пиллара в центре, а 4-ю и 17-ю пехотные дивизии выдвинуть вправо и влево от нее.