Виталий Бессонов - Тарутинское сражение

Я. Шельминский. Пешая польская артиллерия.

«Корпусной командир, — пишет Вюртембергский, — согласился с моим мнением; полковник Толь, от имени главнокомандующего, также изъявил согласие. Сопровождаемый Толем, я немедленно взял Тобольский пехотный полк и поспешил к месту нового своего расположения, чтобы определить таким образом дирекцию для двух других колонн, Багговута и Олсуфьева» [318] Вюртембергский. С.58. .

После разговора с Толем Багговут пребывал в «мрачном, взволнованном расположении духа» [319] Вюртембергский. С.58. . Он сказал Вюртембергскому: «распорядитесь по вашему усмотрению, а я останусь здесь, при егерях: они на моих глазах выросли, пусть же и умирают со мной. Я первый на неприятельской батарее!» [320] Вюртембергский. С.60. . На просьбу Вюртембергского не рисковать своей жизнью Багговут пожал ему руку и сообщил, что у него есть предчувствие.

Описанные Вюртембергским события происходили, как видно, без участия Беннигсена. Пользуясь именем главнокомандующего, Толь одобрил новый план, даже не узнав мнение человека, которому он подчинялся по службе и которому по диспозиции было поручено командование войсками правого фланга. Таким образом, без ведома Беннигсена еще до начала наступления в действия 2-го корпуса были внесены коррективы, о которых он, возможно, узнал от Багговута. С ним, по воспоминаниям поручика Евреинова, Беннигсен разговаривал за четверть часа до начала наступления [321] Евреинов. С.451. . Основываясь на дальнейшем развитии событий, можно констатировать, что решение, принятое за спиной Беннигсена, не было им поддержано. За это впоследствии он подвергся критике со стороны инициатора идеи — Вюртембергского.

С рассветом были подняты войска, располагавшиеся в центре и на левом фланге. «Мы, — пишет Симанский, — были в ожидании услышать уже канонаду и атаку на неприятеля, и пошли колоть, но уже показывался день и ничего не было слышно». Примерно в это время мимо гвардейских полков проехал со своим окружением главнокомандующий. Как свидетельствует Симанский, Кутузов, «поравнявшись с 2-м батальоном нашего полка, спросил „какие это“. Так как он поравнялся со мной, то я ему и отвечал „Измайловские, ваша светлость“, что и отвечал также некто из его адъютантов. Он на сие: „а, здравствуйте братцы, храбрые молодцы, я вас нонче поберегу“, потом поехал к Литовским» [322] Симанский. С. 132. .

Таким образом, к восходу солнца [323] В календаре на 1812 г. указывается, что в Москве 18 октября (6 октября по старому стилю) восход солнца был в 6 часов 58 минут, а заход — в 5 часов 2 минуты (см.: Месяцеслов. С.XII.) войска были готовы начать наступление.

В то время, когда русская армия готовилась к атаке, в отряде Мюрата царило полное спокойствие. Накануне, 17 октября, к войскам прибыл из Москвы долгожданный обоз с продовольствием и жалованием, появление которого нарушило обычное течение лагерной жизни. По свидетельству находившегося при штабе легкой кавалерийской дивизии польского корпуса капитана Колачковского, в тот же день войска получили провиант и водку. «Во французских лагерях изголодавшиеся солдаты набросились на припасы и пьянствовали целую ночь напролет. Даже многие офицеры, забыв о службе, провели всю ночь в беседе и утром были почти совершенно не способны к исполнению своих обязанностей. Особенно во 2-м корпусе Себастьяни, где забыли о всякой осторожности и не выслали даже, как обыкновенно, утренних разъездов. У нас же, — пишет Колачковский, — совершенно наоборот. Уже с трех часов утра вся кавалерия стояла с взнузданными лошадьми, ожидая возвращения разъездов; пехота под ружьем, артиллерия у орудий» [324] Колачковский. С.62. . Это описание царивших во «французских лагерях» беспорядков кажется несколько преувеличенным. Так, Роос, служивший во 2-й легкой кавалерийской дивизии корпуса Себастьяни, в своих воспоминаниях отмечал, что накануне атаки в его конно-егерском полку после полуночи, как это было заведено, кони стояли взнузданными [325] Роос. С.75. . Что касается 4-й тяжелой кавалерийской дивизии, то выдача провианта началась в ней только утром 18 октября [326] Le Manuscrit des carabiniers. P.537. . Поэтому можно предположить, что обычные меры предосторожности (насколько это было возможно после происходившего накануне пира) были неприятельскими войсками приняты. Однако посланные разъезды не смогли обнаружить затаившихся почти у самой неприятельской цепи русских войск, и в лагере Мюрата готовились встретить еще один мирный день.

«Часов в 6 утра, — вспоминал Колачковский, — все было тихо. Наша кавалерия начала разнуздывать коней, пехота составила ружья в козлы и собиралась готовить утром завтрак, как внезапно из лежащего против нас леса прозвучало несколько пушечных выстрелов. День еще чуть брезжил» [327] Колачковский. С.63. .

Перед восходом солнца, ближе к 7 часам утра, русские войска устремились в атаку. Беннигсен приказал поручику Баранову, командиру четырех орудий легкой роты № 8, при выходе из леса дать залп, а Пиллару вывести на открытый участок егерей и прикрыть ими орудия. Выстрелы артиллерии должны были быть знаком для отряда Орлова-Денисова к обходу левого фланга неприятеля и, одновременно, сигналом 4-му пехотному корпусу начать движение к выходу из леса на соединение с 6-м корпусом Дохтурова [328] Известия. С. 152–153; Беннигсен. № 9. С.520. .

В своих записках Беннигсен отмечает, что несколько состоявших при нем офицеров, «движимые нетерпением», выехали на опушку леса и были замечены неприятельскими ведетами, которые, подняв тревогу, сделали три выстрела из орудий, раньше, чем русские артиллеристы успели выйти из леса. «Это, — пишет Беннигсен, — оказалось выгодным для нас, так как наши колонны приняли эти выстрелы за условный сигнал, который мы должны были дать со своей стороны» [329] Беннигсен. № 9. С.520. . Описание этого происшествия не встречается в дневниках и воспоминаниях других участников сражения, но, как бы то ни было, выступившие под прикрытием егерской бригады из леса орудия русской артиллерии открыли огонь по неприятельскому лагерю. Одна из гранат упала в расположение 3-го вюртембергского конно-егерского полка и разорвалась вблизи Рооса, не причинив вреда [330] Роос. С.75. . Другое ядро убило лошадь в запряжке фургона, стоявшего рядом с палаткой командира 2-го карабинерского полка [331] Le Manuscrit des carabiniere. P.537. .

Примерно в то же время, когда части 2-го корпуса вступили в бой, на левый фланг неприятеля обрушилась кавалерийская колонна. Не дождавшись сигнала к атаке и опасаясь быть обнаруженным, Орлов-Денисов выдвинул свои полки из леса и устремился на лагерь противника [332] Михайловский-Данилевский 2. Ч.З. С. 224–225. . Это позволило ему, преодолев расстояние примерно в 3 км, напасть на отряд Мюрата почти одновременно с пехотными колоннами правого фланга.