Эдвард Радзинский - Берегитесь, боги жаждут!

Строго поступают русские якобинцы с «врагами народа».

Солдаты обстреливают полицейские засады во время Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года.

© МИА «Россия сегодня»

Но собраться Учредительному собранию Ленин разрешил.

Чтобы на первом же заседании устроить его похороны…

Официальный глава советской власти председатель Всероссийского Центрального исполнительного комитета Свердлов, открывая заседание, зачитал «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». В ней Россия объявлялась Республикой Советов. Учредительному собранию рекомендовалось передать власть Советам и таким образом практически закончить работу. Первое заседание было предложено сделать последним.

Естественно, Собрание отказалось даже обсуждать это предложение.

Начались прения. Первым в повестке дня стоял Закон о земле.

Двенадцать часов продолжалась работа Собрания. В третьем часу ночи фракция большевиков покинула зал. Ушел и Ильич.

Женский батальон на Дворцовой площади. Осень 1917 г.

Но Собрание продолжило заседать.

Под утро, в пятом часу состоялся издевательский фарс – конец русского парламентаризма. Глава караула матрос Железняков обратился к председательствующему Чернову:

© МИА «Россия сегодня»

– Всем присутствующим разойтись! Потому как караул устал. Я получил инструкцию.

– Какая инструкция? Чья инструкция? – спросил изумленный Чернов.

– Комиссара Дыбенки, – ответил матрос.

Самое постыдное было в том, что они разошлись.

Да, матросики иногда, как бы в шутку, наводили оружие на депутатов, да, могли начать стрелять. Но ведь не стреляли. А если бы стреляли? В профессию политика входит смерть.

История помнит зал для игры в мяч и голос Мирабо: «Мы собрались здесь по воле народа, и разойтись нас заставит только сила штыков».

А эти… Они не стали ждать «силы штыков». Тесня друг друга, депутаты почти бежали прочь из зала. Так что Ильич и другой якобинец Троцкий смогли еще раз увидеть, как отлично в стране тысячелетнего самодержавия работал Страх.

Вечером часть депутатов вернулись на заседание в Таврический дворец. Их встретили запертые двери, охрана с пулеметами и двумя орудиями. Заседания были окончены навсегда!

Совнарком принял декрет: устранить из действующих законов все ссылки на Учредительное собрание, будто такового и не существовало.

А чтобы якобинский урок лучше усвоился, ночью матросы зверски убили в больнице депутата Учредительного собрания кадета Шингарева и другого кадетского лидера – Кошкина.

Открытие Учредительного собрания. 1917 г.

В декабре 1917 года была образована Чрезвычайная комиссия.

Ильич опять обратился к любимым якобинцам. Он сказал Бонч-Бруевичу: «Вот начался саботаж чиновников. Неужели у нас не найдется своего Фукье-Тенвиля, который привел бы в порядок контрреволюцию?»

И свой Фукье-Тенвиль нашелся. Это был Дзержинский.

Всероссийскую Чрезвычайную Комиссию (ВЧК), которую возглавил «Железный Феликс» назвали «карающим мечом Революции» – в риторическом стиле якобинцев…

КАРАЮЩИЙ МЕЧ РЕВОЛЮЦИИ

«Карающий меч» заработал сразу.

Уже вскоре пошли слухи о страшном кабинете Дзержинского, из которого исчезали люди.

На самом деле в бывшем кабинете градоначальника, который теперь занимал Дзержинский, бархатная портьера скрывала выход на черную лестницу. И когда наш Фукье-Тенвиль решал арестовать, человека уводили через этот второй выход.

«Рассказывают ужасы о подвалах ЧК и гаражах. Там расстреливают, предварительно заведя грузовики, чтобы шум моторов заглушал выстрелы», – писала Зинаида Гиппиус.

Но Ленина эти рассказы не смущали – радовали. Он понимал: необъявленный террор, который начался с первых дней новой власти, действует! Обыватель напуган. Недаром чиновники закончили саботаж и вернулись в новые наркоматы.

Каменев, и мятежные наркомы признали правоту вождя. Каменев сказал: «Чем дальше, тем больше убеждаюсь: Ильич никогда не ошибается».

Но крепнущая большевистская власть делила свою власть с Петроградской улицей.

Когда разгоняли Учредительное собрание, могущественный большевистский комиссар Урицкий ехал на извозчике в Таврический дворец – организовывать действо. Но по дороге двое грабителей остановили извозчика и сняли с комиссара шубу. Был большой мороз, и грозный комиссар прибежал в Таврический дворец жалкий, замерзший. Ленин весело смеялся…

Но когда Ильич, покидая Учредительное собрание, надел пальто, он обнаружил, что у него из кармана украли револьвер.

Революционные солдаты. 1917 г.

Повторюсь, это большевиков не трогало.

По улицам расхаживали матросы – «краса и гордость русской Революции» как называл их Троцкий.

Матросы с корабля «Республика» под водительством Анатолия Железнякова расстреливали демонстрации и разогнали парламент. А вот другие матросы с того же корабля «Республика», которых возглавлял другой Железняков – Николай, старший брат Анатолия, проводили время веселее. Почитайте воспоминания Бонч-Бруевича – о том, как они ловили офицериков на петроградских улицах, потом везли их по квартирам, требовали выкуп. Везли, естественно, к знакомым офицеров. Но те давали плохо, боялись, как бы матросики не подумали, что в квартире есть большие деньги. Тогда квартиру ограбят, да еще и убьют… Когда же кой-какие денежки все-таки были собраны, то всласть поиздевавшись над безоружными офицерами, их отправили в «расход».

Но почему же большевиков не беспокоило, точнее, мало беспокоило безобразие на улицах? Потому что они знали: уставший от беспредела улицы обыватель уже захотел порядка. Затосковал по власти, которая силой не ведет порядок. И он не только подчинится – радоваться будет этой власти. Грозной власти, которая расстреливает!