Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

Партийное и государственное руководство ГССР по своему отношению к происходящим событиям не является однородным…

Введение особого положения рассматривает как возможность снять с себя полноту ответственности за происходящие события.

Введение комендантского часа нецелесообразно и даже вредно.

Во исполнение директивы МО СССР № 4/154 от 07.04. 89 решил:

во взаимодействии с силами и органами МВД организовать охрану важнейших правительственных и государственных учреждений, аэропорта, осуществить контроль на основных дорожных направлениях…

Командующий войсками Закавказского военного округа

генерал-полковник И. Родионов

8 апреля 1989 года».

И тем не менее Кремль силовой варинат решения конфликта в Тбилиси категорически не отверг.

Родионов, назначенный руководителем операции, решил обойтись силами грузинского МВД. По его планам, милиция должна была арестовать зачинщиков и вдохновителей митинга, а внутренние войска вытеснить толпу с площади перед Домом правительства. Десантный полк, предварительно разоруженный по приказу Родионова, находился в резерве.

Однако министр внутренних дел Грузии Георгадзе приказ не выполнил и не арестовал зачинщиков несанкционированного митинга.

В критический момент Родионов находился вместе со своими войсками и увидел, что разъяренная толпа начала теснить подразделения внутренних войск с фланга, применяя против них камни, прутья, булыжник, щебенку с грузовиков. Командующий приказал десантникам прикрыть фланг. Контакт десантников с митингующими длился недолго, но спекуляции и обвинения не умолкают и по сию пору…

Только на следующий день после трагедии в Тбилиси появился член ЦК КПСС Эдуард Шеварднадзе. В его пламенных речах было все, за исключением одного — он так и не смог объяснить, куда исчез в решающий момент и почему прибыл в столицу родной республики только 9 апреля, хотя Горбачев отдал ему распоряжение сделать это еще 7 апреля.

Грузинская националистическая и оппозиционная пресса стремилась раздуть масштабы трагедии и срывала зло на советских солдатах и прежде всего, конечно, на их командире. В ход шли вероломная ложь и фантастические выдумки о «сотнях погибших».

Из материалов уголовного дела:

«…Β процессе операции погибло 19 человек, из которых 3 мужчин и 15 женщин. 18 человек погибли от механической асфиксии (удушье), возникшей от сдавливания грудной клетки, а 1 человек (Квастролиашвили) погиб от черепно-мозговой травмы, полученной при ударе о мостовую. Телесные повреждения получили 74 человека: тяжкие — 4, менее тяжкие — 15, легкие с расстройством здоровья — 12.

Среди военных пострадало 189 человек: черепно-мозговые травмы —10, колото-резаные раны —12, переломы — 4, рвано-ушибленные раны—67, гематомы и ушибы — 96…»

А были ли саперные лопатки, с которыми, как писали некоторые грузинские газеты, десантники толпами гонялись за мирными жителями Тбилиси? Вот как ответил на этот вопрос уже знакомый нам ответственный сотрудник Главной военной прокуратуры Юрий Баграев:

— Да, были. Несколько десантников вынуждены были ими обороняться. Мы установили, что по характеру ранений увечья саперными лопатками были нанесены 4 мужчинам. Ни одной зарубленной женщины, ребенка, старика не было, заявляю с полной ответственностью. Все это миф, который был сформирован в угоду тогдашней политической конъюнктуре.

Бывший мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак, возглавлявший комиссию по расследованию трагедии в Тбилиси, и сегодня считает, что у генерала Родионова «руки по локоть в крови». Когда я слышу это, меня так и подмывает спросить у него, что он думает о тех наших генералах, которые по указам президента расстреливали Белый дом в октябре 1993 года и «мочили» Чечню с 1994 по 1996 год? Там ведь жертвы несоизмеримы с тбилисскими. Хотя, наверное, кощунственно в таких случаях заниматься арифметикой.

За всю историю России не было в нашей армии генерала, который бы самостоятельно решил бросить войска против митингующих. Во все века это делалось по величайшему соизволению царей, генсеков или президентов. Когда же приходит час суда, крайними оказываются генералы. Генерал Родионов в 1989 году не стал исключением.

Чем больше осложнялась обстановка в стране, тем яснее становилось, что Горбачев не умеет находить правильных стратегических и тактических политических решений. Зато он прекрасно умел находить стрелочников. Стрелочником определили командующего войсками Закавказского военного округа генерал-полковника Игоря Родионова. Его отправили в очередную — третью по счету — «ссылку», отлучив от войсковой жизни почти на семь лет.

Все это время он занимался наукой, опубликовал множество трудов по теории военного дела. Особенно много внимания уделял вопросам реформирования армии и оборонной системы государства.

Многие начальники академии ГШ до Родионова считали неприличным руководить десятками докторов и кандидатов наук, будучи «неостепененными». Стоило им Намекнуть какому-нибудь начальнику кафедры или факультета — ударными темпами варганилась кандидатская или даже докторская. Было это в порядке вещей.

Родионов за семь академических лет собственноручно наработал такое количество материала, которого хватило бы на три докторских и десять кандидатских. «Остепеняться» не хотел принципиально. Чтобы не было лишних разговоров.

А в Кремле по-прежнему с опаской принимали сигналы осведомителей и руководителей МО о том, что «Родионов гонит смуту». Особенно большое недовольство вызвали взгляды Родионова на Договор СНВ-2: начальник академии ГШ, опираясь на множество самых точных расчетов, обнажил опасные уступки оппонентам и опасность, которую несут обороне России эти уступки.

В конце 1996 года а академию Генштаба прибыл министр обороны США Уильям Перри, чтобы прочитать лекцию по проблемам международной военной безопасности. Коснулся он и Договора СНВ-2.

После лекции один из генералов спросил:

— Господин Перри, когда же американцы перестанут нас дурить?..

Член американской военной делегации, рядом с которым я сидел, наклонился ко мне и с холодным сарказмом сказал:

— Школа Родионова…

Я уже знал, что в Пентагоне к назначению Родионова министром отнеслись весьма настороженно. А ЦРУ давно зачислило генерала в разряд «опасных интеллектуалов с жесткими национал-патриотическими принципами».

В ходе чеченской войны профессорско-преподавательский состав академии по указанию ее начальника провел всеобъемлющий анализ организации и проведения войсковой операции, переросшей из «блицкрига» в затяжную и бестолковую войну. Получился капитальный труд с весьма удручающими выводами и о состоянии армии, и о безответственности высшего государственного и военного руководства. Труд запросили в Минобороны, где он вскоре бесследно исчез.