Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

Родионов стоял посреди зала — седой и грустный. Он сам был родом из той, Великой Армии, гордо пронесшей свои боевые знамена по Европе. Теперь волею судьбы он стоял во главе этой армии, первой «победой» которой был расстрел собственного парламента, а первым поражением — бесславный поход на Кавказ…

Мы уезжали из дивизии, и следом за машиной министра плотным неровным строем потянулись ветераны, позвякивая тяжелыми гроздьями орденов.

— Игорь Николаевич, — кричали они вдогонку, — армию надо сохранить!

Родионов согласно кивал головой. И уже не имело значения, какую армию они просили сохранить — 11-ю общевойсковую или Российскую…

…Потом было инспектирование кораблей в Балтийске. Они гуськом стояли у причальных стенок в гавани — последняя гордость умирающего Российского флота…

В одной из кают-компаний, где предстояло заслушивание очередного командира, Родионов увидел старенькое обшарпанное пианино. Подошел, поднял крышку, прошелся по клавишам. Пианино грустно что-то вскрикнуло в тишине, обрамленной сталью ракетоносца…

Доклад командира Балтийской военно-морской базы шел по привычной схеме: положение тяжелое, но бьемся… Родионов был доволен, что командиры и без его указаний «схватили» сами ариаднину нить выхода из создавшегося положения: выжимать из себя, из подчиненных, из техники все, чтобы меньшим количеством поддерживать приемлемый уровень боеготовности. То была тоже сверхзадача, которую министр обороны СССР маршал Антон Гречко давным-давно ставил полку Родионова на Яворовском полигоне под Львовом…

Родионов прибыл в Калининград в то время, когда там готовились к выборам главы администрации области. Еще в Москве он предупредил членов своей делегации: нельзя допустить, чтобы приезд министра обороны кто-то из претендентов попытался использовать в своих пропагандистских целях. Повод для такого разговора дала «Комсомольская правда», которая сообщила: министр оброны России прибывает в Калининград специально для поддержки одного из кандидатов в губернаторы — актрисы Яковлевой. И тут же пошли звонки из аппарата Маточкина — действующего губернатора, желавшего сохранить пост за собой.

В Калининграде Родионов старался не давать повода уличить его в поддержке кого-либо из претендентов: «убегал» на флот, в войска. Но его догоняли.

Яковлева появилась в нашей свите на одном из ракетных кораблей и не упускала возможности засветиться в телекадре рядом с министром. Игорь Николаевич деловито осматривал боевые части, ныряя из люка в люк. У многих сопровождавших его сухопутных генералов вскоре началась явно выраженная одышка, и они отставали от министра. Актриса не подавала вида, что такой марафон ей не под силу, и не сходила с дистанции.

Флотским офицерам это даже нравилось. Они услужливо пропускали даму вперед, чтобы полюбоваться туго упакованными в брюки роскошными формами…

Надолго актрисы не хватило.

В конце доклада командира Балтийской военно-морской базы Родионов задал ему уже ставший традиционным вопрос:

— Когда вы в последний раз получали деньги?

Контр-адмирал вопросительно посмотрел сначала на Главкома ВМФ адмирала флота Феликса Громова, затем на командующего флотом адмирала Владимира Егорова. По старой службистской привычке — надо было хотя бы зрительно «проработать» этот вопрос, прежде чем отвечать на него.

Сигнал был понят: «руби правду-матку». Контр-адмирал негромко вымолвил:

— Два месяца назад.

— А сколько у вас детей?

— Трое.

— Жена работает?

— Нет. Сидит с самым маленьким.

— А как же выкручиваетесь?

— А у меня зять в банке работает! И теща помогает!

Взрыв смеха.

Родионов тоже смеется. Смех веселый, глаза грустные.

…Кавалькада машин мчится из Балтийска в новый гарнизон. В районе заставы специально «под министра» сварганили огромный — примерно десять на три — стенд с лозунгом. Краска еще не высохла. Рядом вытянувшийся по стойке «Смирно» и сияющий от гордости за свой шедевр плакатного искусства капитан-лейтенант: только ему известно, что этот стенд стоил пяти бессонных ночей, трех ведер краски и десяти бочек соленых матюков гарнизонного начальства. У кэпа красные от бессонницы глаза, млеющая физиономия и грудь колесом — ждет благодарности.

Мы проезжаем мимо, слегка притормозив, чтобы вчитаться в великое творение. Несколько матросов с еще не отмытыми от краски руками и носами выглядывают из-за ближайших рыжих кустов.

На стенде метровыми буквами в две строки:

ФЛОТ РОССИИ СЛУЖИТ,

ФЛОТ РОССИИ ПРЕДАН!

— Удивительно точные слова, — наконец-то выдавливает из себя после некоторого шока кто-то из сопровождающей министра свиты…

То был тот редкий случай, когда одновременно хотелось и смеяться, и помолчать…

…Вертолетные винты бешено отмахиваются от ослепительного таджикского солнца. Мы идем на 12-ю погранзаставу.

Столб грязно-белой пыли, словно от ядерного взрыва малой мощности, поднимается вокруг вертолета.

Родионов и Рахмонов выходят первыми. Сначала святое — возложить цветы к обелиску в честь разгромленной афганскими бандитами заставы. Минута молчания.

Примерно в километре от позиции новой заставы в голубой горной дымке чернеют стены заставы погибшей.

Родионов слушает рассказ старшего пограничного генерала о той трагедии. И оглядывает окрестности. Генерал в зеленой фуражке говорит, что та, погибшая, застава, располагалась как бы на дне гигантского горного стакана и была со всех сторон уязвима. Теперь позиция гораздо лучше. Теперь пограничники усилены армейскими подразделениями и если что — зубы могут показать будь-будь.

Я смотрю на министра и уже — могу хоть на что спорить — знаю, о чем он сейчас думает: о том, что было бы лучше, если бы не было «теперь»…Только очень тупой афганский командир мог удержать себя от соблазна ударить с горных высот по заставе, которая простреливалась насквозь…

Родионову показывают врытые в землю казарму, столовую и даже миниатюрный хлебозавод. Министр обороны России рядом с президентом Таджикистана колоритно смотрелись за грубо сколоченным дощатым столом: оба макали горбушки свежего хлеба в блюдце с горным медом и хлебали чай из кружек с оббитой эмалью.

Мед мне показался горьковатым…

Рахмонов времени зря не терял. Когда стал давать интервью журналистам, слегка повернулся к Родионову и, хитровато блеснув миндальными глазами, очень громко стал рассуждать:

— А вы знаете, что после распада СССР Таджикистан оказался самым обделенным по оружию государством? Нам даже ножа деревянного не осталось…

— Не заливай, Эмомали Рахмонович, — с улыбкой говорил ему Родионов, — и не прибедняйся…