Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

Генерал-полковник Михаил Петрович Колесников, возглавивший Генеральный штаб Вооруженных Сил в конце 1992 года.

20 декабря 1995 года. Подмосковный санаторий «Барвиха». Президент — Верховный главнокомандующий ВС РФ вручил «Маршальские звезды» группе высших российских генералов. В их числе был и начальник Генштаба ВС РФ генерал армии Михаил Колесников.

В таком настроении начальник Генштаба генерал армии Михаил Петрович Колесников пребывал не очень часто. Слишком много было проблем…

С 1992-го по 1996 год генералы Павел Грачев и Михаил Колесников занимали два высших поста в российском военном ведомстве.

…19 августа 1991 года Громов был на отдыхе, однако уже 20-го вернулся в Москву.

В ночь с 20 на 21-е он объявил личному составу вверенных ему Внутренних войск о своем решении не привлекать их к выполнению задач… И потому на съезде народных депутатов СССР категорически отрицал свою причастность к августовским событиям (хотя некоторые члены комиссии «по лояльности генералитета» чохом пытались причислить его к тем, кто солидаризировался с ГКЧП. И опять вспоминали «Слово к народу», мешая Божий дар с яичницей). Его мучила ностальгия по армии.

В конце сентября 1991 года Громов подал рапорт на имя президента СССР с просьбой вернуть его в Вооруженные Силы. Горбачев тогда сильно колебался в отношении кандидатуры своего недавнего фаворита, за которым с подачи некоторых демократов потянулся хвост фальшивых подозрений в пособничестве ГКЧП. Президент СССР продолжал «наводить справки» о действиях Громова в период августовских событий. Просьба генерала о возвращении в армию была удовлетворена после многочисленных допросов в прокуратуре и проверок на лояльность… Судя по всему, президент убедился, что генералу можно по-прежнему доверять. В декабре 1991 года указом президента СССР Михаила Горбачева Борис Громов был назначен первым заместителем Главнокомандующего Сухопутными войсками Вооруженных Сил СССР. Словно в предчувствии беды Горбачев подтягивал к себе тех военных, с которыми связывал надежду на собственное спасение. Но было поздно…

…Весной и летом 1992 года шло активное формирование Министерства обороны Вооруженных Сил России. В Кремле понимали, что новый глава военного ведомства Грачев хотя и глубоко лоялен новой власти, но без поддержки опытных военачальников-управленцев оставлять его рискованно. Руцкой настаивал на том, чтобы «за спиной министра» стояли тертые командиры, прошедшие большую школу в штабах военных округов, видов Вооруженных Сил. Ельцин его поддержал. Известность генерала, его афганский боевой опыт и авторитет сыграли свою роль: 16 июня 1992 года он стал заместителем министра обороны РФ. Громов в то время утверждал, что сохранил добрые отношения с афганцами Руцким и Грачевым. И это тоже сыграло далеко не последнюю роль в его новом назначении. Но с появлением Бориса Всеволодовича на Арбате в его отношениях с Грачевым началась принципиально новая полоса, уже с первых дней свидетельствующая о явной и скрытой конфронтации между министром и его заместителем…

Служба в роли зама Грачева началась с того, что Громову не нашлось кабинета на пятом, «руководящем» этаже, хотя там же располагались некоторые второстепенные подразделения МО. То был первый знак начала интриги (когда осенью 1994 года заместителем министра обороны был назначен Главком ЗГВ генерал-полковник Матвей Бурлаков, ему за несколько месяцев до приезда начали готовить огромный кабинет именно на пятом этаже). Громову был выделен кабинет даже не в основном здании. Генерал расположился в старинном, обветшавшем здании бывшего Генштаба через дорогу. И чтобы попасть к министру, он должен был спуститься в подземный переход под Знаменкой и двигаться по замысловатому лабиринту, стены которого покрыты белым кафелем. Такая процедура была в некотором роде оскорбительной для генерала, и потому было понятно, почему он старался как можно реже наведываться к Грачеву. За три года службы на Арбате он был единственным замминистра, которого реже всех видели в приемной Грачева…

В Министерстве обороны генерал Громов отвечал за вывод войск из-за рубежа. Затем к этим обязанностям добавились новые: контроль за выполнением договоров со странами СНГ, Прибалтики и Грузией, безопасностью полетов. Функции эти априори предполагали «работу в тени». Поговаривали, что так якобы и было задумано министром. Весьма странным выглядела обязанность Громова контролировать безопасность полетов военной авиации. Генерал никогда в авиации не служил, а вероятность очень неприятных моментов для него на этом участке работы была очень высокой. Вообще логику распределения обязанностей между замами министра в то время иногда нельзя было понять: они курировали военные оркестры, футбольные и хоккейные команды, киностудии, но в то же время у Грачева не было зама, который ведал бы вопросами боевой подготовки.

На Арбате давно существует негласный закон: престиж ность должности замминистра во многом определяется тем, какое количество управлений и отделов «под ним» находится. А любое «обрезание» или сокращение всегда вызывает болезненную реакцию. На этой почве между Грачевым и Громовым произошел первый серьезный конфликт. Громов находился в отпуске на море, а министр, предварительно не посоветовавшись с ним, переподчинил одно из громовских управлений начальнику Генштаба. Это серьезно ущемляло позиции и самолюбие Б. В. Рассказывали, что, узнав о случившемся, Громов пришел в ярость. Он прервал отпуск и, прорвавшись в кабинет Грачева, с солдатской прямотой отчитал его. Министр своего решения не отменил. Но впредь старался как можно меньше напрямую контактировать с Громовым. Громов придерживался той же политики.

«Война амбиций» продолжалась. Министр и его ближайшее окружение иногда бросали колкие реплики в адрес Громова и весьма бдительно присматривали за его решениями и поездками, и особенно за теми шагами, которые способствовали росту его популярности в армии, в президентских и правительственных кругах. Все яснее становилось, что Грачев ревностно относился к авторитету Громова в войсках, в стране и за рубежом, видел в нем сильного претендента на свой пост. С некоторых пор в МО и Генштабе остряки за глаза стали называть Громова «генералом, который гуляет сам по себе».