Николай Соколов - Убийство царской семьи. Полная версия

Видел он, Медведев, что таким образом расстреляны были: бывший Император Николай II, супруга его Александра Федоровна, сын Алексей, дочери: Татьяна, Анастасия, Ольга, Ксения [112], доктор Боткин и прислуга: повар, официант, горничная.

У каждого было по нескольку огнестрельных ран в разных местах тела, лица у всех были залиты кровью, одежда у всех также была в крови.

Покойные, видимо, ничего до самого момента расстрела о грозящей им опасности не знали.

Сам он, Медведев, участия в расстреле не принимал.

Когда он, Медведев, вернулся к Юровскому в комнату, то Юровский приказал ему привести несколько человек из охраны и перенести тела убитых на автомобиль. Он созвал больше 10 человек из караульных, а кого именно, теперь не упомнит, сделали носилки из двух оглобель саней, стоящих во дворе под сараем, к ним привязали веревкою простыню и таким образом перенесли все трупы на автомобиль.

Со всех членов царской семьи, у кого были на руках, сняли, когда они были еще в комнате, кольца, браслеты и двое золотых часов. Вещи эти тут же передали коменданту Юровскому. Сколько было снято с умерших колец и браслетов, он не знает.

Все одиннадцать трупов тогда же увезли со двора на автомобиле. Автомобиль с трупами был особый грузовик, который был доставлен во двор под вечер.

На автомобиле этом с трупами уехали два члена следственной комиссии, один из коих был Ермаков, а другой – вышеописанных примет, ему не известный; шофер на этом автомобиле был, кажется, Люханов по фамилии, человек он среднего роста, коренастый, на вид более 30 лет, лицо бугревастое (угреватое).

Трупы убитых были положены на автомобиль, на серое солдатское сукно и сверху прикрыты тем же сукном. Сукно было взято в том же помещении дома, где оно хранилось куском.

Куда были увезены трупы, он, Медведев, достоверно не знает и никого об этом тогда не расспрашивал.

После увоза трупов из дома комендант Юровский приказал позвать команду и вымыть пол в комнате, где был произведен расстрел, а также замыть кровь в ограде, на парадном крыльце двора и где стоял автомобиль, что и было исполнено тогда людьми, состоящими на охране.

Когда это все было сделано, Юровский ушел из двора в канцелярию при доме, а он, Медведев, удалился в дом Попова, где было помещение для караульных, и до утра из помещения не выходил.

Караулы же при доме оставались на своих местах и не снимались до 20 июля, несмотря на то, что в доме уже никого не было. Это делалось для того, чтобы не вызвать волнение в народе и показать вид, что царская семья жива.

17 июля он, Медведев, вошел в дом и, придя в верхний этаж, нашел в доме большой беспорядок: вещи царские все были перерыты и разбросаны в разных местах, а разные золотые и серебряные вещи – кольца, браслеты и другое лежали в канцелярии на столах; вещей золотых и серебряных было очень много, завалены все столы.

В канцелярии в то время был помощник коменданта и латыши; рассматривали вещи.

Самого же коменданта Юровского не было.

Обходя по комнатам, он, Медведев, подошел к одному столу, где лежала книжка «Закон Божий», взял эту книгу в руки и увидел под ней деньги – 60 рублей десятирублевыми кредитными билетами. Деньги эти он взял себе, не объяснив никому.

Тогда же он взял валявшиеся на полу три серебряные кольца, на коих написаны какие-то молитвы, несколько носовых платков, и, кроме того, ему дал бывший помощник коменданта Мошкин носки мужские, одну пару, и женскую рубашку.

Больше никаких вещей он не брал.

На другой же день к нему, Медведеву, приехала его жена Мария Данилова, и он передал ей упомянутые вещи и сам уехал вместе с нею домой.

Комендант Юровский дал ему тогда 8000 рублей для раздачи семьям лиц, бывших в охране.

Вернулся в г. Екатеринбург 21 июля, охрана при доме тогда уже была снята».

На допросе у Сергеева Медведев объяснил:

«Вечером 16 июля я вступил в дежурство, и комендант Юровский часу в восьмом вечера приказал мне отобрать в команде и принести ему все револьверы системы Нагана; у стоявших на посту и у некоторых других я отобрал револьверы, всего 12 штук, и принес в канцелярию коменданта.

Тогда Юровский объявил мне: «Сегодня придется всех расстрелять, предупреди команду, чтобы не тревожились, если услышат выстрелы».

Я догадался, что Юровский говорит о расстреле всей царской семьи и живших при ней доктора и слуг, но не спросил, когда и кем постановлено решение о расстреле.

Должен Вам сказать, что находившийся в доме мальчик-поваренок с утра по распоряжению Юровского был переведен в помещение караульной команды (д. Попова).

В нижнем этаже дома Ипатьева находились латыши из «латышской коммуны», поселившиеся тут после вступления Юровского в должность коменданта; было их человек 10; никого из них я по именам и фамилиям не знаю.

Часов в 10 вечера я предупредил команду, согласно распоряжению Юровского, чтобы они не беспокоились, если услышат выстрелы. О том, что предстоит расстрел царской семьи, я сказал Ивану Старкову.

Кто именно из состава команды находился тогда на постах, я положительно не помню и назвать не могу; не могу также припомнить, у кого я отобрал револьверы.

Часов в 12 ночи Юровский разбудил царскую семью; объявил ли он им, для чего он их беспокоит и куда они должны пойти, – не знаю. Утверждаю, что в комнаты, где находилась царская семья, заходил именно Юровский. Ни мне, ни Константину Добрынину поручения разбудить спавших Юровский не давал.

Приблизительно через час вся царская семья, доктор, служанка и двое слуг встали, умылись и оделись.

Еще прежде, чем Юровский пошел будить царскую семью, в дом Ипатьева приехали из чрезвычайной комиссии два члена: один, как оказалось впоследствии, Петр Ермаков, а другой – не известный мне по имени и фамилии.

Часу во втором ночи вышли из своих комнат Царь, Царица, четыре царские дочери, служанка, доктор, повар и лакей; Наследника Царь нес на руках.

Государь и Наследник были одеты в гимнастерки; на головах фуражки; Государыня и дочери были в платьях, без верхней одежды, с непокрытыми головами; впереди шел Государь с Наследником, за ними – Царица, дочери и остальные.

Сопровождали их Юровский, его помощник и указанные мною два члена чрезвычайной комиссии; я также находился тут.

При мне никто из членов царской семьи никаких вопросов никому не предлагал; не было также ни слез, ни рыданий.

Спустившись по лестнице, ведущей из второй прихожей в нижний этаж, вошли во двор, а оттуда через вторую дверь (считая от ворот) во внутренние помещения нижнего этажа.

Дорогу указывал Юровский.

Привели в угловую комнату нижнего этажа, смежную с опечатанной кладовой.

Юровский велел принести стулья; его помощник принес три стула. Один стул был дан Государыне, другой – Государю, третий – Наследнику.