Семен Федосеев - Все танки Первой Мировой. Том II

76-мм орудие для бронеавтомобиля проявило себя и как противотанковое средство.

Данные разведки о германских работах над танками заставили русское командование принять меры к защите войск и против них. Уже 1 декабря 1916 г. Инженерный комитет Главного военно-технического управления признал, что «лучшими средствами для борьбы с подобными автомобилями (танки относили к „тяжелым бронеавтомобилям“. — С.Ф .) могут служить главным образом артиллерийский огонь и фугасы». В качестве возможных средств борьбы указывались удлиненные заряды унтер-офицера Семенова, созданные для подрыва заграждений, большие рвы треугольного профиля и управляемые наземные мины.

Вскоре русская Ставка получила сведения о постройке в Германии двух типов танков — тяжелого и легкого. В приказе командующего войсками Юго-Западного фронта генерала А.А. Брусилова № 0234 от 8 января 1917 г. указывалось: «Есть сведения на то, что германцы уже построили два типа „тэнк“: один низкий, вооруженный пулеметами, другой большого типа, размером железнодорожного вагона… с пулеметами и приспособлением для выпуска ядовитых газов (в действительности тогда только велась сборка деревянного макета тяжелого танка A7V, а опытный легкий танк построят только через год. — С.Ф .)… Приказываю предупредить всех без исключения нижних чинов о возможности появления неприятельских „тэнков“ и объяснить доступным им языком их устройство, дабы выход этих чудовищ современной техники не мог бы быть для войск неожиданным… Главное средство борьбы — это артиллерийский огонь. На каждом боевом участке надлежит теперь же разработать подробные соображения по организации надлежащей встречи „тэнков“… Необходимо сосредоточенный огонь по „тэнку“ направлять с возможно большего фронта… Шрапнельный огонь необходим по сопровождающей „тэнк“ пехоте, которая будет стремиться воспользоваться „тэнком“ как подвижным фортом… Приобретает особое значение организация связи войсковой разведки и передовых окопов с наблюдательными артиллерийскими пунктами… Пехота выдержанная, стойкая, удерживающая окопы в своих руках и пропустившая „тэнки“, неминуемо приобретает их как славный и заслуженный трофей своего мужества». В следующем приказе № 0239 от 15 января давались указания по применению фугасов: они должны были устанавливаться на путях вероятного движения танков, впереди или внутри проволочных заграждений, содержать не менее 20 фунтов (8,19 кг) взрывчатого вещества, подрываться дистанционно или автоматически — с помощью чувствительных замыкателей Бродского (нажимной замыкатель, разработанный ранее для использования со взрывателем шрапнельного фугаса).

При крайне скудных, больше опирающихся на слухи, данных о возможных параметрах германских танков, основные положения противотанковой обороны были выбраны верно. Заметим, что в русской армии это сделали практически в то же время, что и в германском рейхсвере, реально встречавшимся с танками. Что касается названия нового боевого средства, то в России поначалу либо прямо использовали английское «tank», либо переводили его как «лохань». Слово «танк» утвердилось у нас окончательно во время Гражданской войны, когда с этими машинами пришлось иметь дело непосредственно.

Схема устройства «ползучей мины» унтер-офицера Семенова.

Схема устройства мины Ревенского.

В русской армии уже нашли применение бронебойные винтовочные пули: заказы на них ГАУ выдало еще в мае 1915 г., относительно массовое производство патронов с такими пулями началось в 1916 г. Всего было заказано более 36 млн пуль системы штабс-капитана Кутового со стальным сердечником, предназначенных «для стрельбы по бронеавтомобилям и стрелковым щитам». Любопытно предложение поручика Е. Лалетина, поданное 17 сентября 1915 г. в Отдел изобретений Центрального военно-промышленного комитета: Лалетин считал полезным использовать против бронеавтомобилей «наши крепостные ружья… сила их была рассчитана так, чтобы пробивать туры с землей». В самом деле, 20,32-мм нарезные ружья Гана обр. 1877 г., призванные противодействовать осадным работам атакующего, имели в боекомплекте пули с твердым сердечником. Нетрудно увидеть здесь идею противотанкового ружья, высказанную много раньше, чем в Германии начали создавать первое специальное ПТР. Однако Отдел Изобретений ЦВПК вынужден был констатировать, что «старых крепостных ружей уже в цейхгаузах не имеется».

Стоит упомянуть и предложение офицера постоянного состава Военной автомобильной школы штабс-капитана В. А. Мгеброва в конце 1914 г. применять против бронеавтомобилей фугасную шомпольную ружейную гранату его системы. Мгебров считался ведущим специалистом по бронеавтомобилям, но опытов стрельбы хотя бы по макетам или бронещитам сделано не было, да и вряд ли граната с очень крутой навесной траекторией стрельбы и разрывным зарядом всего в 72,5 г могла бы оказаться эффективным средством борьбы с бронемашинами. Тем не менее это — едва ли не первое предложение специализированного «противотанкового оружия пехоты».

В марте 1917 г., по инициативе штаба 7-й армии Юго-Западного фронта, отдельной брошюрой были выпущены «Указания по борьбе с танками». Против танков предлагалось использовать «кинжальные взводы», которые должны были внезапно открывать огонь с малых дальностей. Их предлагалось выделять от легких полевых батарей (3-дюймовые, т. е. 76-мм полевые пушки). Также предполагали использовать 57, 47 и 40-мм («Виккерс») скорострельные пушки, имевшие в боекомплекте бронебойные снаряды, 37-мм траншейные пушки — обр. 1915 г. системы М.Ф. Розенберга (выпускались в России) и автоматические МакКлена (поставлялись из США). Их дополняли располагаемые в две линии в шахматном порядке фугасы (заряд фугасов «увеличили» до 40 фунтов), ручные гранаты, легкие мины, противотанковые рвы. Отметим предложение использовать подвижные мины, подтягиваемые на пути движения танков из передовых окопов. Начальник инженеров фронта в дополнениях к приказу № 0234 добавил к этому «малые фугасы», плоские «само-взрывные» мины Ревенского, а также предложил минировать противотанковые рвы.

37-мм траншейные пушки, достаточно компактные для размещения в передовых окопах и перекатывания (переноски) по полю боя, с расчетом 3–4 человека и возможностью стрельбы бронебойной гранатой, были более пригодны для противотанковой обороны. В отличие от морской 47-мм пушки Гочкиса или старой 57-мм береговой и капонирной пушки Норденфельда — эти пушки уже показали, что для применения в траншеях они громоздки и тяжеловаты. Относительно гранат стоит заметить, что наиболее распространенная ручная граната обр. 1914 г. несла боевой заряд около 400 г, но против танка была слаба. Имелась, правда, тяжелая ручная граната Новицкого для разрушения препятствий с зарядом в 1650 г, но — в незначительных количествах, к тому же время замедления 12–14 с не давало надежды на своевременный взрыв под движущимся объектом.