Семен Федосеев - Все танки Первой Мировой. Том II

Очевидно, что самый первый серийный танк — британский Mk I, созданный спешно и буквально «с нуля», — отставал от своего времени, его конструкция по своему уровню заметно уступала, скажем, серийным автомобилям тех же лет. В то же время нельзя не признать, что за два военных года конструкторы решили ряд сложных по новизне и объему задач, существенно усовершенствовав танки, чему способствовала немедленная боевая проверка всех новинок. Важным шагом был переход к защите от бронебойных винтовочных пуль, дифференцирование бронирования по толщине, снижение пожароопасности. Общим недостатком танков даже к концу Первой мировой войны оставались их «слепота и глухота»: устройства наблюдения были примитивны, не удалось удовлетворительно разрешить проблему внутренней и внешней связи. Решение этих проблем потребовало потом наибольшего времени. По обитаемости танки много уступали даже бронеавтомобилям тех лет.

Интересный опыт создания на однотипных шасси системы бронетанковой техники, включающей боевые и специальные машины, не был должным образом оценен.

Три страны — Великобритания, Франция и Германия — сделали первые практические шаги в строительстве и боевом применении танков. В 1916–1918 гг. Франция построила 800 средних и 3177 легких танков, Великобритания — около 2370 тяжелых, около 250 средних и 35 специальных танков, Германия — всего 20 серийных A7V. К концу войны в вооруженных силах Антанты насчитывалось около 8000 танков, а на 1919 г. было заказано 25 000. На 1919 г. французской промышленности было заказано около 3000 легких танков, английской — 1500 средних и 1500 тяжелых танков, американцы же планировали построить 3000 тяжелых, 4400 легких и 15 000 малых танков.

Формировалась организация танковых войск и принципы их применения в бою и операции. Был накоплен определенный опыт и в подготовке и обучении танковых экипажей. Это также была целиком новая отрасль — особенно в отношении командиров танков, которым вдобавок к чисто тактическим навыкам приходилось осваивать специальность водителя, артиллериста и даже связиста. Существенно отметить и превращение водителей танков в меха-ников-водителей, произошедшее вскоре после войны. Характерно, что в этот период бронесилы — еще немногочисленные даже с учетом бронеавтомобилей — повсеместно формировались из добровольцев. Успел сформироваться даже определенный корпоративный дух бронечастей, особое отношение к своей службе. Русский писатель В.И. Немирович-Данченко в 1916 г. в очерке с фронта «Сухопутные броненосцы» с восторгом писал об экипажах русских бронеавтомобилей: «Я видел этих славных бойцов и могу засвидетельствовать: никто из них под раскаляющимися от сплошного свинцового града стальными черепами ни мало не думает о себе… Одна забота, как бы нанести побольше ударов врагу, а что касается до себя, то они ведь и сами считают свою жизнь заранее ставкой, брошенной за победу следующих за ними товарищей… Тут каждый солдат и ратник, и техник; и их офицеры в этом отношении принадлежат к верхам боевого ума и боевых сведений». Занятно, что Герберт Уэллс предсказал «не педантичную, а деловую дисциплину» экипажей бронемашин в своем фантастическом рассказе с тем же названием «Сухопутные броненосцы» от 1903 года. Корпоративный дух танковых войск особо отмечали уже в 1919 г. в своих книгах Фуллер и Дютиль. Танки и танкисты становились популярны в обществе. Маленький пример — в 1918 г. ловкие дельцы уже предлагали детские педальные автомобильчики в форме «ромбовидного» танка.

Боевая авиация и танки в сочетании с развитием средств связи стали одной из основ формирования новой тактики общевойскового боя.

Хотя взаимодействие танков с «подвижными» частями — кавалерией, самокатчиками — планировалось с самого начала, реализовать это не удалось не только с «пехотными», но и с «кавалерийскими» танками, те же Mk А «Уиппет», за редким исключением, в основном действовали с пехотой. Зачатков «глубокого боя» танки пока не дали — не позволяли малый запас хода, быстрый выход танков из строя, утомление экипажей, стремление равномерно распределять танки по фронту наступления. Даже при хорошем взаимодействии с пехотой, артиллерией и авиацией танки давали местный неглубокий успех. Для реального действия «маневренных» танков на оперативную глубину необходимо было наладить их четкое тактическое взаимодействие с кавалерией и посаженной на грузовики пехотой, обеспечить поддержку их продвижения артиллерийским огнем и авиацией (а значит, нужны были столь же подвижные машины связи), подвоз горючего и боеприпасов, моторизовать инженерные подразделения. Все это в 1918 г. само находилось еще в зачаточном состоянии. Но и с учетом этого накопленный боевой опыт давал обширную базу для исследования и формирования взглядов на дальнейшее применение нового боевого средства.

Подсчитано, что с сентября 1916 г. по ноябрь 1918 г. французские танки принимали участие в 4356 отдельных стычках, британские — в 3060, американские — в 250. Вырабатывалась тактика действий, росли масштабы применения танков. Если на Сомме в сентябре 1916 г. вышли в бой 32 танка, то под Камбрэ в ноябре 1917 г. — уже 377, а под Амьен в августе 1918 г. — около 500. Опыт танкистов был, казалось бы, достаточно схожим, однако оценен и реализован в разных странах оказался по-разному.

В Великобритании сразу после войны интерес военного и государственного руководства к танкам резко упал. Возродились утверждения, что танки сделали свое дело и о них стоит забыть, как об импровизации военного времени, вернувшись к «классическим» родам оружия. Не только подготовленный Фуллером «План 1919», но и многие запланированные опытно-конструкторские работы остались на бумаге. Сказались и вызванные войной финансовые проблемы. Если сокращение материальной части еще было оправдано (эти машины действительно «сделали свое дело»), то с резким сокращением Танкового корпуса и органов, ведавших разработкой и испытаниями танков, свертыванием центров и школ явно поспешили. Фактически остались центральная школа, склады Танкового корпуса, батальон учебных мастерских в Бовингтоне и артиллерийская школа в Лалворте. Многие офицеры Танкового корпуса продолжили службы в колониальных бронеавтомобильных частях. Судьба корпуса была неопределенной. Его то хотели разделить, то придать Корпусу королевских инженеров. Наконец, в 1922 г. приняли решение сохранить Танковый корпус в составе четырех батальонов, а в октябре 1923 г. он даже стал Королевским — боевую работу танкистов оценили. Ромбовидный танк, бывший эмблемой Танкового корпуса, сохранился и в эмблеме Королевского Танкового корпуса (от него они потом «перекочевали» в эмблемы танковых войск британских доминионов). Тем более что «ромбовидные» Mk V оставались на вооружении британской армии до середины 1920-х годов.