Ада Сванидзе - Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

О возникновении первоначальной поместной системы в Скандинавии, даже в малоземельной Норвегии, что появилась там в виде «старой вотчины» – собственности с доменом, где использовался труд рабов и вообще лично зависимых людей, уже говорилось выше. Отмечалось также, что одновременно с ней существовала и практика сдачи земельных участков в аренду, причем контингент таких лично (в той или иной мере) зависимых держателей земли зачастую формировался за счет рабов, посаженных на землю, но не имеющих на нее прав. При этом часть из них получала надел вдали от двора хозяина, на целине, на выселках, что способствовало и личному освобождению таких людей, и новым земельным расчисткам, т. е. внутренней колонизации.

Очевидно, что с развитием вотчины рабы начинают подразделяться на домашних слуг, дворовую челядь и лично-поземельно зависимых держателей земли или хотя бы жилища, с обязательством нести сельскохозяйственные, промысловые или ремесленные повинности в пользу господина.

В имении богатого человека рабы не только ухаживали за скотом, занимались промыслами и домашними делами, но и обрабатывали землю. И фрагмент текста, касающийся Эрлинга, – отнюдь не единственное свидетельство в сагах о применении рабского труда в аграрном хозяйстве. Несомненно, что по мере повышения в Скандинавии значения земли как универсального, всеобщего средства производства и с расширением аграрных занятий повышалась и роль сельскохозяйственных работников, изменились условия и формы организации их труда. И становится все более очевидной большая разница между трудом и местом рабов в «Песни о Риге», где на них возлагали подсобный и наиболее грязный труд, и их ролью в обществе людей саги, где они становятся важной производительной силой. Без них уже нельзя обойтись при самых разнообразных, в том числе сельскохозяйственных, работах даже в почти неаграрной Исландии и в малоаграрной Норвегии.

Очевидно, что в эпоху саг в Скандинавии было все еще распространено домашнее рабство, причем рабы составляли особый социальный слой , достаточно многочисленный. Но превращение трэлей в зависимых крестьян уже повсеместно происходит.

В сагах подчас можно найти хвалу некоторым рабам – за умения, трудолюбие, преданность хозяевам, даже приятную внешность. Раб из «Саги о людях с Лососьей Долины» служил хозяину верой и правдой, был рослый и работящий; хотя он являлся рабом, не многие свободные могли сравниться с ним [1252] ИС I. С. 266–267. . Или (из «Саги о Вёлсунгах»): «властен и велик» Скади, а его раб Бреди «разумен во всем, за что ему приходилось браться»; например, когда он ездил со своим хозяином на звериный лов, то добывал, бывало, больше него [1253] КИ. С. 177. . Некоторым рабам оказывали исключительное доверие. Так, чтобы обмануть преследователей, Скули меняется одеждой с рабом, а его жена – с дочерью этого раба.

В обществе людей саги считалось нормальным предоставить возможность знатному гостю на пире, например ярлу Хакону, провести ночь с приглянувшейся ему хозяйской рабыней или вольноотпущенницей («служанкой низкого происхождения»). Между прочим, родившегося в результате этой ночи бастарда «низкого происхождения» Эйрика отец не только признал своим сыном, но и отдал на воспитание другу, могущественному и мудрому исландцу («Сага о Харальде Серая Шкура», гл. VIII) [1254] КЗ. С. 92–93. . Некий бонд одно время побыл ярлом, правда неудачно; по матери он был «из рабов», и ему это припоминают («Сага о Харальде Прекрасноволосом», гл. XXVII).

Хозяева нередко привлекали рабов, видимо доверенных, к участию в своих воинских предприятиях и к решению разных, в том числе щекотливых, дел. Так, рабы ходили вместе со своими господами в ледунг, например, впередсмотрящим на корабле Харальда Прекрасноволосого был раб Коль [1255] СОДВ. С. 50–57. . Упоминается раб, «советчик ярла Скули», который был «силен, как 12 человек» [1256] Там же. С. 523. . Согласно «Саге о Хромунде Хромом» (гл. VI), экипаж корабля Хельги насчитывал 12 викингов, «свободнорожденных людей», «не считая слуг». В «Саге о Магнусе сыне Эрлинга» рассказывается, что рабы участвовали в битвах, а после их завершения раздевали поверженных врагов (гл. XIV) [1257] КЗ. С. 561. . Об участии рабов в битвах вместе со своими хозяевами в сагах говорится неоднократно [1258] ИС I. С. 156, 245 и др. . Рабов использовали и в пеших ополчениях, особенно во время междоусобиц, когда они следовали за своими господами.

Когда Олав Святой начал с обширной свитой ездить по малым конунгам, вынуждая их устраивать ему разорявшие их пиры, а кроме того вытаптывая поля, богатый и знатный Эйнар Брюхотряс велел «свободным и рабам собраться в полном вооружении» и выступить против конунга. Бонды сначала было приготовились драться, но потом раздумали и решили подчиниться конунгу Олаву. Как поступили рабы, в саге не сказано, и остается неясным, были ли это люди Эйнара, или они пришли вместе с хозяевами-бондами («Сага об Олаве Святом», гл. XXXIX и XL).

То, что рабам до поры позволялось носить оружие, давало возможность господам использовать их для сведения счетов друг с другом и для прочих неблаговидных дел, вовлекать их в различные стычки, в которых рабы эпохи саг принимали активное участие по приказу своих хозяев, сражаясь на их стороне, а подчас и по своей инициативе. Об этом свидетельствуют и «Сага об Инглингах» (гл. XVIII), и «Сага о людях из Лососьей Долины» (гл. XIX). Более того, нередко хозяева прямо толкали своих рабов на преступления или услуги темного свойства, обещая, а подчас и даруя за это свободу. Поссорившись с соседом из-за лучших пастбищ, завистливый Торстейн дал своему рабу «секиру с лезвием почти в локоть» и послал его убить соседа. Преступление не состоялось только потому, что сосед сам сумел убить этого раба [1259] Там же. С. 236. . Торгейр тоже поручил рабу убить человека, с которым он поссорился из-за земельных владений («Сага о Греттире», гл. XI) и т. д.

У Торольва, о котором говорилось выше, было много работников-рабов, он даже устраивал для них иногда попойки. Во время сенокоса, когда рабы возили сено с луга, Торольв приказал прихватить заодно и сено соседа Ульвара, человека уважаемого и почтенного, назвав его при этом «рабом, который и без этого слишком богат», т. е. нанеся и словесное оскорбление. Сын Торольва добровольно расплатился вирой за поступок отца, но тот не успокоился и подбивал шестерых рабов сжечь соседа в его доме, обещая за это дать им свободу. И здесь снова вмешался сын: ради добрососедских отношений он повесил (!) посланных отцом на преступление рабов, так что эта история не получила дальнейшего продолжения [1260] ИС II:2. С. 67, 68. .