Ада Сванидзе - Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

Как следует из всего предыдущего изложения, до эпохи викингов земля не рассматривалась в качестве источника высокого или, скажем, устойчивого личного дохода и богатства. Такие источники на исходе родо-племенного строя и в ранний период государственного строительства скандинавы видели в захвате военной добычи, прямом внешнем грабеже, крупной морской торговле, обладании сокровищами, хорошим оружием, скотом, рабами и кораблем. Что касается земли, то владение ею и хозяйствование на ней скорее были показателями важнейшего статуса – статуса самостоятельного хозяина, отчасти способом завоевания определенной репутации.

На протяжении эпохи викингов, как показывают саги, отношение к земельным владениям менялось . Они играют все большую роль и как источник дохода, и как важный показатель социального статуса. А судя по законам XII–XIII вв., с окончанием эпохи викингов и почти сразу же после нее земельная собственность и доступ к доходам с чужой земли путем участия во власти все более решительно занимают первые планы в мозаике социальных отношений, в эволюции скандинавских обществ.

Мне представляется, что при создании системы феодально-средневекового землевладения и менталитета скандинавов эпоха викингов сыграла прежде всего «накопительную» роль, но включала четкий начальный этап новых социальных устоев. Скандинавы благодаря ей оценили значение земли как источника богатства и как опоры власти. Они существенно расширили свои представления об использовании несвободной рабочей силы, в результате чего подсобное домашнее рабство начало трансформироваться в многообразный труд в разной степени несвободных лично работников. Скандинавы оценили роль системы наделов для получения ренты в виде как барщины, так и оброка. Они все решительнее склоняются к личному освобождению работников, пусть не вполне полному, но более удобному при большом разбросе держательских участков и трудностях подхода к ним. Все выше ценя землю, они далеко не всегда наделяют ею рабов при освобождении тех от полной личной зависимости, в результате чего многие вольноотпущенники уходят из сельского хозяйства в промыслы [1230] О другом важном последствии освобождения рабов без земли см. в части 5. .

А главное то, что именно в эпоху викингов скандинавская знать накопила материальные средства и выработала сознание , необходимое для построения не только поместной и ленной системы , но и новых социальных отношений в целом . Накопила прежде всего за счет расширения опыта и знаний, далеких путешествий и колонизации, грабежа, даней, широкой торговли, которая в этот период приняла трансконтинентальный характер, а также постепенного подчинения и все более интенсивного ограбления бондов.

Что касается самих землевладельцев, то саги дают полное основание сделать вывод, что в подавляющем большинстве случаев наиболее успешно богатели, расширяли свои владения те представители родовой знати, которые были успешными викингами, а на исходе эпохи вошли в знать служилую; ее образование в этот период вокруг правителей складывающихся Скандинавских государств – один из интереснейших политико-социальных сюжетов эпохи викингов.

Материал саг, посвященный родовой знати и ее иерархии в обществе людей того времени, особенно интересен, когда речь идет об Исландии, где под нажимом норвежского короля (и вследствие скудости условий острова, и малочисленности его населения) не сложилась собственная монархия. И мы воочию видим, как саморегулировалось это постепенно выходящее из родо-племенного строя общество, в котором независимые и самодостаточные хозяева-бонды управлялись родовой знатью.

Персонажи саги – это преимущественно самостоятельные хозяева. Легко заметить, что авторы и составители саг скрупулезно называют имена своих персонажей, часто прослеживают их родословную. Когда же дело касается представителей знати, то предков перечисляют подчас до четвертого колена. В тени хозяев разного ранга и состояния, обычно обеспеченных и «самостоятельных», остается весьма значительная, но почти безымянная масса тех, кто не интересовал авторов саг, не играл сколько-нибудь заметной общественной роли, следовательно, и роли в их повествованиях. Сага кардинально отделяет лично-наследственных самостоятельных хозяев от разного рода «несамостоятельных людей», которые в сагах занимают низшие ступени социального пространства и являются там как бы маргиналами. В каких-то случаях, редко и походя, из этой категории извлекается и называется по имени тот или иной человек, обычно чем-то особо примечательный или нужный для сюжета данного повествования [1231] Например, в «Саге о Ньяле» приводится имя раба – Малькольм, даже сообщается, что он был ирландцем; примечателен же он был тем, что его не любили, потому что он был весьма непорядочным человеком. А это является обстоятельством, важным для развития сюжета саги (гл. XLVII) (ИС I. С. 522). .

«Низшие слои» сложны по составу, и, судя по всему, они были намного многочисленнее тех «самостоятельных» людей, к числу которых относится подавляющее большинство персонажей саг, не говоря уже об их героях. Именно в этой безликой массе теряется, во-первых, значительная и пестрая по составу часть населения, которую саги называют «домочадцы» или « люди [некоего лица]», а во-вторых, отдельно живущие люди , по своему состоянию и образу жизни не входившие в разряд самостоятельных хозяев. Социальный облик последней категории особенно разнообразен. Наряду со всевозможными бродягами к ней относили, например, и бродячих артистов. Скальд Эйнар сын Скули в своей так называемой «Отдельной висе» писал:

Такое же презрительное отношение к «скоморохам» выражает и последняя глава первой редакции Вестгёталага [1234] Интересно, что уже в «Хронике Эрика» (первая треть XIV в.) неоднократно повторяется совсем иной мотив: артистов после пира хорошо награждают, и не только за доставленное развлечение, но, видимо, и с тем, чтобы они разнесли по свету молву о щедрости принимавших их знатных хозяев. .

В сагах говорится о бродягах, они считались способными на разбой и действительно им занимались. Особенно много сведений такого рода в сагах XIII в., которые, как и областные законы, фиксируют резкое ухудшение положения бондов. Старший Вестгёталаг отводит специальное место «бессемейнóму народу», т. е. людям, не обрабатывающим пашню. Но и в эпоху викингов «бродяги и бедняки» , судя по «Саге о Храфнкеле годи Фрейра» и другим сагам, не были редкостью.