А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

Материалы сборника показывают: всё тайное когда-то становится явным. Или почти всё. Нужно работать над тем, чтобы в тайно-явном явного становилось всё больше, а секретов оставалось всё меньше. Именно этим и занимается группа авторов сборника — «бригада следователей по особо важным историческим делам».

Фурсов Кирилл Андреевич — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института стран Азии и Африки МГУ имени М.В. Ломоносова

В настоящее время Центральная Азия [1] С географическим понятием «Центральная Азия» связана терминологическая путаница, и переводить английское Central Asia на русский лучше разными терминами. В советской географии под Центральной Азией понимали только зарубежные азиатские территории — Монголию, Синьцзян, Тибет, а пять ССР к востоку от Каспия обозначали устойчивым словосочетанием «Казахстан и Средняя Азия» (Средней Азией регион называли в России ещё с XIX в.). В западной географии как «Центральная Азия» значились и значатся вторые (ныне — независимые государства), а первые носят название «Внутренняя Азия» (Inner Asia). Целесообразно наиболее широкое определение Центральной Азии, принятое ЮНЕСКО, — оно включает пять постсоветских республик, российскую Южную Сибирь, Монголию, автономные округа КНР Синьцзян-Уйгурский, Тибет, Нинся-Хуэйский и Внутреннюю Монголию, провинции КНР Цинхай и Ганьсу, а также Кашмир, Афганистан и Хорасан. Поэтому когда Хопкирк пишет только о территории современных Узбекистана. Кыргызстана, Туркменистана и Таджикистана, Central Asia в данном обзоре переводится как «Средняя Азия»: если смысл шире и включает Афганистан, Синьцзян или Тибет — «Центральная Азия». — К.Ф. Nota Bene : Примечания, где есть дополнительные комментарии помимо самой ссылки на источник, помечены апострофом '. ( прим. верст. fb2 ) ' является ареной интенсивного геополитического и экономического противостояния различных сил — мировых и региональных держав, транснациональных корпораций, спецслужб, преступных группировок. За этим противостоянием прочно устоялось наименование «новая Большая Игра» по аналогии с Большой Игрой (Great Game) — под таким названием вошла в историю борьба за этот регион Российской и Британской империй XIX — начала XX в. После Октябрьской революции в России эта борьба возобновилась и продолжалась до начала Второй мировой войны, когда, как и в первый раз, участники свернули её перед лицом того же общего врага.

Предлагаемое в настоящем обзоре краткое содержание работ крупнейшего западного специалиста XX в. по Большой Игре, британского исследователя Питера Хопкирка (1930–2014) хронологически охватывает всю «имперскую» фазу этой борьбы (до 1907 г.) и начальный (наиболее драматичный) этап её англо-советской фазы, а географически — по сути всю территорию региона от Каспия до Тибета и от Алтая до Гималаев.

Заинтересованность России в регионе возникала по мере продвижения её границ всё дальше на юг и восток (начало перехода в подданство России казахских жузов относится к 1730-м гг.). Что касается британцев, они соприкоснулись с данным регионом, когда к началу XIX в. более или менее консолидировали власть Ост-Индской Компании в Индии.

Неудачное имперское начинание России в Центральной Азии относится к 1716 г., когда Пётр I отправил военную экспедицию под командованием князя Александра Бековича-Черкасского установить контроль над Хивинским ханством. Долгосрочной целью было попытаться переориентировать через Россию поток товаров из Индии в Европу. Четырёхтысячный отряд дошёл в 1717 г. до Хивы, разметав сопротивление, но хан взял хитростью: объяснил, что хивинцы не смогут принять столько людей в столице, поэтому русские должны разделить войско на несколько отрядов. Бекович разделил, хивинцы тут же напали на разрозненные силы и всех перебили.

Пётр больше не возвращался к идее открыть сухопутный путь в Индию. Правда, после его смерти в 1725 г. в Европе стали ходить слухи о его завещании, в котором царь якобы велел своим наследникам выполнить историческое предназначение России — достичь мирового господства, ключом к которому было обладание Индией и Стамбулом. Большинство историков считают, что такого документа в помине не было, но страх перед Петром заставлял многих верить в его существование.

Одним из первых британцев, кто почувствовал угрозу Индии от растущего присутствия России на Ближнем Востоке и Кавказе, был председатель Контрольного совета по делам Ост-Индской Компании Генри Дандас. Правда, тогда эту угрозу затмила другая, связанная с экспедицией генерала Н. Бонапарта в Египет. Он рассматривал её как первый шаг к тому, чтобы отрезать британцев от Индии — источника их могущества и богатства. В мае 1798 г. французский флот с 40 тыс. солдат на борту тайно отплыл из Тулона и Марселя [2] Hopkirk P. The Great Game: On Secret Service in High Asia. L.: John Murray. 1990. P. 23–24. .

В Лондоне и Калькутте сильно встревожились, поскольку позиции британцев в Индии ещё не были прочными. Впрочем, генерал-губернатор Ост-Индской Компании в Калькутте лорд Уэлсли сомневался в осуществимости похода на Индию, зато воспользовался возможностью сокрушить тех индийских правителей, которые демонстрировали дружбу с Францией. А 1 августа 1798 г. адмирал Г. Нельсон разбил французскую эскадру в Абукирском заливе, отрезав Бонапарта от Франции.

После того как Бонапарт стал первым консулом, царь Павел в 1801 г. решил возродить отвергнутый Екатериной план. Он предложил Бонапарту совместное нападение на Индию России и Франции. Согласно плану, 35 тыс. казаков должны были двигаться через Туркестан, привлекая на свою сторону воинственные туркменские племена обещаниями грабежей, если те помогут выдворить британцев из Индии. Равная по численности французская армия должна была спуститься по Дунаю, пересечь Чёрное море на русских судах и по Дону, Волге и Каспийскому морю прибыть в Астарабад в Северо-Восточном Иране. Тут две армии должны были соединиться и следовать через Иран и Афганистан к Инду. Не встретив поддержки Бонапарта, Павел решил действовать в одиночку [3] По другим данным, разработал и предложил этот план как раз Бонапарт, хотя его истинной целью при этом было лишь натравить Россию на Британию, а французский корпус не отправлять вовсе. В связи с этим прискорбно, что такой эрудированный историк, как Хопкирк, находится в плену исторических мифов и утверждает: «Наполеон почти наверняка понимал, что Павел… быстро теряет рассудок» (Ibid. Р. 29). Павел был властолюбивым самодуром — но не безумцем. — К.Ф. '.