Роман Зиненко - Иловайский дневник

Мне интересно было узнать мнение бойцов «Донбасса» о сложившейся в городе и вокруг него ситуации. Ответ поразил своей сдержанностью. Кто-то сказал:

— Солдату недостойно критиковать или обсуждать приказы командиров. Это ведет к нарушению дисциплины и разброду в головах воинов, но в данном конкретном случае, похоже, у Семена сорвало крышу.

Что касается зарядки радиостанций, то нам порекомендовали обратиться в административное здание на выезде из депо. По дороге туда я заскочил в «халк» и проверил состояние аккумулятора. После случая в боксе я начал переживать по этому поводу. Машина почти двое суток простояла без движения. Когда я увидел, что «халк» завелся, то успокоился.

Перемещаясь по депо, мы с Дэном постоянно слышали раздававшиеся неподалеку выстрелы и старались перебегать от здания к зданию максимально осторожно.

Примерно после обеда к нам поступила информация, что в результате переговоров с боевиками, достигнута договоренность о прекращении огня после 17:00.

Двухэтажное административное здание было занято несколькими десятками бойцов.

Кто-то чистил оружие, кто-то добивал в опустевшие магазины патроны. В коридорах и кабинетах царила оптимистично-шутливая атмосфера. Несколько бойцов соревновались друг с другом в остроумии. Фразы на русском и украинском попеременно менялись и вызывали взрывы смеха. Не берусь за дословное цитирование, но выглядело примерно так:

— Друже, скоро домой, а ты ото магазины заряжаешь.

— Та який додому? В мене ще он скільки набоїв. Що мені їх додому везти?

— Так тишину объявили. Стрелять нельзя.

— Та хіба можно кацапам вірити? То вони після останнього пендаля полякалися і тиші запросили. Скоро знову полізуть. От побачиш.

— Сейчас, небось, «сепары» по тишине лазят по твоему окопчику и злого бандеровца ищут.

— Та нехай шукають, хай би їм грець. Як би командир не наказав сюди йти, то я їх би біля того окопчика сам зустрів.

Каждая фраза сопровождалась громкими раскатами смеха.

В диалог включается третий боец:

— А чего ото у тебя ширинка расстегнута?

Воин смущенно поправляет штаны и произносит:

— Та то «сепари» застігнути забули, коли останній раз вибити пробували.

Мне приятно было осознавать, что боевой дух и настроение побратимов на высоте. Было видно, что многие не собирались уходить, а расценивали тишину как передышку перед очередным боем. В одном из помещений мы нашли генератор, от которого бойцы заряжали рации и телефоны. Там мы смогли немного подзарядить радиостанцию и телефон Дениса. (Впоследствии это очень меня выручило.) Время от времени мы выходили на связь с Прапором и сообщали ему последние новости.

Также поступило указание подготовиться всем к выезду, так как нам гарантируют выход из города, но пока что следует оставаться в пятиэтажке и ждать команды для перемещения в депо. Мы с Дэном в депо продолжали заряжать радиостанции и телефоны, а ребята в доме ждали команду на отход к депо.

Казалось, что эти несколько часов ожидания длились целую вечность. Пожарная машина и наш бусик стояли под стенами каких-то двух помещений, похожих на небольшие цеха. В небольшой подсобке одного из цехов были лежаки, и мы смогли даже немного по очереди вздремнуть. В этой подсобке состоялся наш последний разговор с Дэном.

По своей натуре он был человеком замкнутым и редко когда обсуждал какие-либо личные проблемы с товарищами. А в тот момент между нами состоялся достаточно откровенный разговор. За два часа я узнал о нем больше, чем за все предыдущие три месяца. Денис так много говорил о себе, что мне это напоминало исповедь. Он вспоминал о детстве, школьных годах, службе в армии, жене, детях, прошлой работе, брате… Сожалел о том, что так и не научился прощать некоторых, кого хотел бы простить. Надеялся после возвращения домой отпроситься у руководства и поехать к своим бывшим командирам в Кировоград, чтобы повысить профессиональные боевые навыки. Рассказывал о своих близких людях, которые его воспитали и помогли стать настоящим мужчиной. О трагической гибели отца, перевернувшей всю его жизнь…

После пяти часов вечера действительно наступила необычная тишина. Ни одного выстрела или взрыва. Несколько часов ждали команды из школы. Уже начинало смеркаться, и мы наконец-то получили приказ: всей группе приготовиться к организованному выходу колонны из Иловайска. По команде Дэна, Прапор и остальные ребята подтянулись от пятиэтажки в депо к «халку». Уложив вещи в машину, мы приготовились покинуть Иловайск.

Пулеметчик батальона «Донбасс» Гордей Алексеевич Киктенко (Банг)

В депо подтягивались автомобили с бойцами, которые также готовились к выходу. Кто-то из ребят из «Донбасса» пытался запустить двигатель какой-то иномарки, но у них ничего не получилось. Когда стало ясно, что машину не исправить, из КамАЗа роты охраны «Донбасса» соскочил юный боец. Это был Банг. Не желая оставлять автомобиль «сепарам», юноша ножом спустил ему все шины и разбил все стекла. Как ребенок, он прыгал по крыше и капоту машины и приговаривал: «Так не доставайся же ты никому!» Его неудержимый порыв лишить врагов машины очень забавлял находящихся в КамАЗе бойцов. Всем было интересно смотреть на этого резвого и горячего юношу. Кто бы тогда мог подумать, что это были последние часы жизни Банга…

Подошли еще ребята из «Донбасса» и отогнали стоявшую рядом с нами пожарную машину. Позже я узнал, что почти все, кто выходил из «котла» на этой машине, погибли. В их числе Тур, который был с нами во время операции по подрыву железной дороги.

Поступила информация, что достигнута договоренность о прекращении огня с 17:00 до 23:00. Было получено распоряжение, что наш экипаж выходит из города последним сразу же за БМП, которая должна была замыкать колонну. Первоначально наша задача была прикрывать колонну сзади, но потом все триста раз поменялось.

Около 22:00 машины выстроились на выезд из депо. Сюда же подтянулась одна из БМП. Мы зашли в какое-то помещение в здании администрации и продолжали ожидать команду.

И вот наступили оговоренные 23:00. По-прежнему соблюдалась тишина. Прошло еще несколько часов, а никаких новых команд или выдвижения из школы не было. Продолжались переговоры. Нам сообщили, что режим прекращения огня продлили до утра. Так как новости поступали редко и скудно, в нашем здании бойцы готовились к любому развитию событий. На верхние этажи и крышу здания были выставлены наблюдатели, которые периодически менялись. В помещении, что мы занимали, стояла непроглядная тьма. Бойцы между собой вели непринужденные беседы вполголоса, чтобы не создавать лишний шум и не мешать отдыхавшим, а также дежурившим снаружи бойцам. Если кто-то повышал голос, то ему делали замечание и грозились отправить слишком голосистого собеседника на крышу заменить наблюдателя.