Роберт Бартлетт - Становление Европы: Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры. 950 — 1350 гг.

Следующая попытка применения сложной организационной структуры и идеологии крестового похода в Прибалтике имела место в 1171 году в связи с планами создания в Эстонии епархии под патронажем Дании. Папа Александр III издал буллу, адресованную христианским правителям и народам Скандинавии, в которой искусно сочетал восхваление их религиозной верности, утверждение авторитета папства, призыв поддержать местную церковь и предпринять крестовый поход. Он в самом деле сокрушался по поводу «дикости [язычников] — эстонцев… по отношению к верным сынам Господа», одновременно вознося хвалу Господу за то, что его адресаты «целеустремленно и твердо держатся католической веры и хранят верность святой Римской церкви, которая стоит надо всеми церквями, как помазанница Господа и правительница всех других церквей Божественной волею». Папа призывал скандинавов не терять упорства в своей верности и послушании, воздерживаться от грабительских набегов, слушаться и почитать прелатов Церкви и платить им церковную десятину и другие положенные подати. В конце шло обещание крестоносцам:

«Полагаясь на милость Божию и милосердие апостолов Петра и Павла, Мы даруем тем, кто со всей силой и искренностью будет ера жаться с язычниками, на один год отпущение всех грехов, в которых они исповедались и за которые им была наложена епитимья, так же, как Мы поступаем с теми, кто посещает гробницу Господню; тем же, кто падет на поле брани, Мы даруем отпущение всех грехов их, если они получали за них епитимью» {906} 906 Bull of Alexander HI, 11 September 1171, Nom parum animus noster, J.-L. 12118; Epistolae et privilegia, ep. 980, PL 200, cols. 860–61; Liv-, esthund curlandisches UB 1, no. 5, cols. 5–6. .

Отпущение грехов сражавшимся в защиту христианской веры против язычников и полное отпущение грехов погибшим — вот в точности формула крестового похода во Святую землю. И все же применение реформированным папством на театре военных действий за 1250 миль от Рима инструмента, который в предыдущее столетие получил распространение главным образом в контексте Средиземноморья, не было просто механическим перемещением. Насаждение идей крестового похода в Прибалтике означало попытку установления более тесных связей с Римом, утверждения папской власти, а также оказания материальной и психологической поддержки местным церквям. Освящение войны было равносильно принятию на себя в полной мере обязанностей народа, причисляющего себя к христианскому миру.

Судя по всему, призыв Александра ничем не увенчался, и языческая Эстония оставалась непокоренной вплоть до следующего столетия. Тем не менее машину крестового похода, единожды занесенную в Прибалтику, ожидало блестящее, но и кровавое будущее. Создание миссионерских епархий в Ливонии в 80-х годах XII века и обращение в христианскую веру части коренного населения означало, что теперь в самом сердце прибалтийского региона появилась новая и пока еще уязвимая церковь, которая больше всего нуждалась в защите и обороне со стороны христианского воинства. В 1199 году папа Иннокентий III, в полном смысле слова папа-крестоносец, пользовавшийся инструментом крестового похода со всем разнообразием и изобретательностью, призывал саксонцев «во искупление грехов своих… со всей мощью и мужеством восстать именем Господа и выступить на защиту христиан в этих землях [т.е. в Ливонии]» {907} 907 Bull of Innocent HI, 5 October 1199, Sicut ecclesiasticae religionis (al. laesionsis), Po. 842; Registrum sive epistolae 2. 191, PL 214–16, at 214, cols. 739–40 (cf. PL 217, cols. 54–5, supplement, ep. 25); Liv-, esth- und curlandisches UB 1, no. 12, cols. 13–15; Die Register Innocenz' III 2, ed. Othmar Hageneder et al. (Rome and Vienna, 1979), no. 182, pp. 348–9. . Войско крестоносцев действительно двинулось в Ливонию, но там его ждало полное военное фиаско. Был убит и сам епископ Ливонский. Только при его преемнике Альберте Букетехудском христианство в Ливонии утвердилось окончательно, причем одним из своих главных инструментов Альберт избрал ту организационную структуру, которая была самым непосредственным порождением крестоносного движения, военный орден.

Ордена крестоносцев, такие, как тамплиеры, госпитальеры и Тевтонские рыцари, отчасти имели успех в силу своей кажущейся невероятности. Идея, вызвавшая их к жизни, представляла собой сплав противоположностей. Рыцарь XI века был необуздан, алчен, неуправляем и похотлив, монах XI века — миролюбив, беден, покорен и целомудрен. На этих противоречивых корнях вырос орден крестоносцев XII века: бедные, чистые и послушные рыцари — и воинственные монахи. Такая комбинация агрессии и самоотречения оказалась необычайно привлекательной, и вскоре крестоносные ордена стали в ряд самых богатых и престижных организацией в христианском мире. Они были наиболее мощным и жизнеспособным организмом, появившимся вследствие милитаризации христианского мира в XI и XII веках.

Первым орденом, ставшим для других моделью, был Орден тамплиеров, основанный около 1118 года рыцарем из Шампани по имени Гуго де Пэйн, взявшим на себя охрану паломников на пути в Иерусалим из средиземноморского порта Яффа. В Иерусалиме им дал приют король Балдуин II. Пристанище располагалось на территории храма, откуда они получили прозвание «бедных рыцарей Христовых и Храма Соломона» {908} 908 La regie du Temple, ed. Henri de Curzon (Paris, 1886), p. 11. , каковое и было зафиксировано в их уставе. Оглядываясь назад из середины XII века, один средневековый западный хронист описывает их такими словами: «примерно в это время в Иерусалиме появилась новая разновидность рыцарства… они жили как монахи, хранили непорочность, соблюдали дисциплину дома и в походе, вкушали пищу в молчании, и все у них было общее, но против язычников они выступили с оружием в руках и намного расширили свои владения» {909} 909 Richard of Poitou, Chronica (excerpts, with continuations), ed. Georg Waitz, MCG, SS 26 (Hanover, 1882), pp. 74–86, at p. 80. . Одной из причин, почему «новая разновидность рыцарства… расширила свои владения», заключается в том, что все это происходило под патронажем тогдашнего религиозного гения Бернара Клервоского. Вскоре после подтверждения устава тамплиеров на соборе в Труа 1128 года Бернар составил трактат, где восхвалял это «новое рыцарство»:

«Прошел слух, что родилось рыцарство нового толка.. Это действительно новое рыцарство, говорю я, неведомое в веках, ибо оно ведет нескончаемую двойную битву, против плоти и крови и против духовно го коварства в высших сферах…

Рыцари Христовы сражаются в битве за своего Господа со светлым разумом, не страшась ни греха смертоубийства врага, ни опасности собственной смерти, поскольку нет ни вины, ни особой заслуги в том, чтобы принять смерть или причинить ее другому во имя Христа… Ры царь Христа, говорю я, убивает со спокойным рассудком, а умирает еще более спокойно… Слава христианина — в смерти язычника, ибо этим он прославляет Христа» {910} 910 Bernard of Clairvaux, De laude novae militiae 1.3, in J. Leclerq and H.M. Rochais (eds.). Opera 3 (Rome, 1963), pp. 205–39, at pp. 214, 217. .