Роберт Бартлетт - Становление Европы: Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры. 950 — 1350 гг.

«В тот день особо отличился Вильгельм де Мортимер. Как разъяренный вепрь, носится он в гуще противника. Он наносит серию мощных ударов, но в ответ получает не менее сильные. Вдруг он оказывается лицом к лицу с бесстрашным рыцарем, лордом Бернаром де Бейлиолем… Он повергает его вместе с боевым конем наземь, но освобождает под честное слово, как полагается между рыцарями. Лорд Бернар проявляет себя наилучшим образом, он достойный противник. В конце сражения слава достанется тому, кто лучше бьется мечом и положит больше врагов» {215} 215 Jordan Fantosme, Chronicle, 640–41, 266, 1242–9, 1766, 1828, 185867, ed. and tr. R.C. Johnston (Oxford, 1981), pp. 48, 20, 92–4, 132, 136, 138. .

Единственное, что отличает в данном эпизоде шотландских рыцарей от английских, это то, что они находятся в противоборствующих станах. Если верить одному источнику, то король Вильгельм по ошибке сначала принял наступающих англичан за своих людей, возвращающихся из очередного набега {216} 216 William of Newburgh, Historia rerum Anglicarum 2.33, ed. Richard Howlett in Chronicles of the Reigns of Stephen, Henry II and Richard I (4 vols., RS, 1884–9) 1–2, at 1, p. 184. . Вот наглядный показатель того, насколько внешне стали похожи конницы двух армий. И этот момент отлично уловили галлоуэйцы. Для них английская знать и пришлые аристократы нормандского происхождения являли собой такого же противника, как армия с южных рубежей. Как только они услыхали о захвате короля Вильгельма в сражении при Альнвике, они поднялись, разрушили все новые замки, выстроенные в Галлоуэе, и поубивали всех чужаков, каких сумели отыскать {217} 217 См.: Gesta regis Henrici secundi Benedicti abbatis, ed. William Stubbs (2 vols., RS, 1867), 1, pp. 67–8. . Эта их акция показывает, насколько напряженная борьба развернулась в Шотландии в результате появления там, пускай по приглашению правящего дома, новой знати, владевшей передовым военным искусством. Тем не менее будущее было за чужаками. В XIII веке именно армия закованных в латы воинов и арбалетчиков обеспечила шотландцам превосходство над «незащищенными и голыми» жителями острова Мэн {218} 218 См.: Annals of Furess, ed. Richard Howlett in Chronicles of the Reigns of Stephen, Henry II and Richard I (4 vols., RS, 1884–9) 2, pp. 503–83, at pp. 570–71. . К XIV веку потомки нормандских рыцарей уже владели шотландской короной.

Процесс, протекавший в Шотландии между XI и XIV веками, имеет параллели и в других странах. Так, Померания, которая в конце XI века была страной легкой конницы, набегов за рабами и политически раздробленного общества, за XII–XIII века изменилась кардинально. Пригласив многочисленных германских рыцарей, даровав им землю и заполучив их к себе на военную службу, местная правящая династия тем самым укрепила собственное могущество и получила возможность, наподобие Шотландии, противостоять натиску извне. В грамотах померанских князей первой половины XIII века год от года растет число свидетельских подписей немецких рыцарей, и они все больше напоминают документы типа жалованной грамоты Аннандейля, упомянутой в Главе 2. Написанный в другое время и в другом месте, этот документ был сродни грамотам, порожденным схожими мотивами и побуждениями.

В скандинавских королевствах, как и в Шотландии, прогресс в военной области совершался без завоевания извне. Датские гражданские войны 30-х годов XII века знаменуют появление немецкой тяжелой конницы и осадной техники в Скандинавии: в 1133 году в Роскильде саксы построили осадные машины, и на следующий год триста немецких «сильнейших воинов» (milites… fortissimi) принимали участие в битве при Фотевике {219} 219 Saxo Grammaticus, Gesta Danorum 13.9.6, ed. J. Olrik and H. Raeder (2 vols., Copenhagen, 1931–57), 1, pp. 361–2; см. также примечания Э. Кристиансена: Saxo, Danorum regum heroumque historia, Books X – XVI (3 vols., British Archaeological Reports, International Series 84, 118/1–2, Oxford, 1980–81) 1, pp. 322–3, n. 84; Annales Erphesfurdenses Lothariani, ed. Oswald Holder-Egger, Monumenta Erphesfurtensia (SRC, Hanover and Leipzig, 1899), pp. 34–44, at p. 40. См. также: Lucien Musset, 'Problemes militaires du monde scandinave (Vile — XIIe s.)', in Ordinamenti militari in Occidente nell'alto medioevo (Settimane di studio del Centro italiano di studi sull’alto medioevo 15, 2 vols., Spoleto, 1968) 1, pp. 229–91, at pp. 288–90. . Однако внедрение военных новшеств и привлечение иноземных рыцарей явно проходило под контролем местных правителей. Хотя между сторонниками передового военного дела и консерваторами шла ожесточенная борьба {220} 220 См.: S.U. Palme, 'Les impots, le Statut d'Alsno et la formation des ordres en Suede (1250–1350)', in R. Mousnier (ed.), Problemes de stratification sociale (Paris, 1968), pp. 55–66. , скандинавские правящие династии и знать на всем протяжении периода военной модернизации сохраняли свою власть и независимость.

Привлечение в свое войско нормандских рыцарей королями Шотландии, так же, как германских — правителями Померании или Дании, может иметь двоякое объяснение. Во-первых, и это причина более общего плана, найм иностранных воинов сам по себе имел определенную привлекательность в глазах любого средневекового правителя. Ни один из них не стремился развивать национальную государственность, зато все жаждали укрепления и расширения своего военного могущества. Самым простым способом добиться этого и был набор воинов с их последующим вознаграждением. Никаких причин ограничивать этот набор политическими барьерами не было. В действительности для правителя в нем были реальные преимущества. Иноземные воины, во всяком случае поначалу, оказывались в полной зависимости от того монарха, которому служили. Они никак не были связаны с местной аристократией, не были привязаны к этой земле, а потому их преданность не подвергалась сомнению, и они не могли составить серьезного соперничества власти. Они были мобильны, стремились проявить себя и заслужить награду. Вот почему не приходится удивляться, что военные дружины многих крупных правителей Средневековья в значительной степени состояла из иностранных воинов. Однако в таких областях, как Шотландия или земли западных славян, эти соображения общего порядка подкреплялись еще и некоторой спецификой: здесь чужаки были носителями более совершенной техники ведения войны. Это объясняет приход англо-нормандцев в Шотландию и ту роль, какую сыграли в XII–XIV веках в Польше, Богемии, Венгрии и других землях Восточной Европы немецкие гости (hospites) {221} 221 Karl Barteis, Deutsche Krieger in polnischen Diensten von Misika I. bis Kasimir dem Grossen, с 963 – 1370 (Berlin, 1922); K. Schunemann, Die Deutsche in Ungam bis zum 12. Jahrhundert (Berlin, 1923); Benedykt Zientara, 'Die deutschen Einwanderer in Polen vom 12. bis zum 14. Jahrhundert', in Walter Schlesinger (ed.), Die deutsche Ostsiedlung des Mittelalters als Problem der europaischen Geschichte (Vortrage und Forschungen 18, Sigmaringen, 1975), pp. 333–48. He все такие гости были немцами; см.: Н. Gockenjan, Hilfsvolker und Grenzwachter in mittelalterlichen Ungam (Wiesbaden, 1972). . Говоря словами одного венгерского проповедника, «по мере того, как из разных земель приходят поселенцы, они несут с собой разные языки и обычаи, разные умения и виды оружия, которые служат украшению и славе королевского дома и смиряют гордыню внешних правителей. Королевство, в котором есть только один народ и одна традиция, обычно слабое и непрочное» {222} 222 Libellus de institutione morum, ed. J. Balogh, Scriptores тerum Hungaricamm 2 (Budapest, 1938), pp. 611–27, at p. 625. .