Николай Коняев - Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости

Разумеется, Бронислав Шварце так и не узнал имени сошедшего с ума соседа.

Не знаем и мы, кого именно описал он в своих воспоминаниях.

Известно только, что когда закованного в кандалы Н. А. Ишутина увезли в Сибирь на каторгу, он был уже не в себе, и в октябре 1874 года врачебная комиссия признала его страдающим умопомешательством.

В 1875 году Ишутина перевели в Нижне-Карийскую каторжную тюрьму, где он и скончался в лазарете.

Тем не менее дела «Ада» продолжались в России и без его создателя.

Ведь «Катехизис революционера» «шлиссельбургского покаянника» М. А. Бакунина, привезенный из Женевы С. Г. Нечаевым, тоже имел «только один отрицательный, неизменный план — общего разрушения»…

Правда, идеи «Ада» выводились здесь на новый уровень, когда уже открыто можно было призывать к уничтожению людей, «внезапная и насильственная смерть которых может навести наибольший страх на правительство и, лишив его умных и энергических деятелей, потрясти его силу», где декларировалось, что «товарищество всеми силами и средствами будет способствовать к развитию и разобщению тех бед и тех зол, которые должны вывести, наконец, народ из терпения и побудить его к поголовному восстанию».

В. И. Ленин говорил, дескать, декабристы разбудили Герцена…

«Катехизис революционера» позволяет проследить этот процесс, так сказать, в динамике.

Безусловно, что сама мысль о способствовании развитию тех бед и зол, которые должны вывести, наконец, народ из терпения , прямо вытекает из надувательства декабристами Михаилом и Александром Бестужевыми солдат Московского полка, имевшего целью поднять их на бунт.

Мораль тут просто отбрасывалась.

И неслучайно 9 ноября 1869 года С. Г. Нечаев пошел в Петровском парке под Москвой на убийство студента И. И. Иванова. «Цементируя кровью» участников своей группы, он еще и закрепляя сделанный передовым обществом выбор.

«Я не знаю, что со мною произошло, но таким, как теперь, я не был никогда и чувствую, что изменился… — сказал тогда Александр II. — Ничто меня не радует».

И все-таки он не прервал реформ.

Смягчался режим.

Интересно, что в 1870 году Бронислав Шварце остался единственным узником Секретного дома в Шлиссельбурге, и в августе его отправили из крепости в укрепление Верное Семиреченской области, а в Шлиссельбургскую крепость перевели Выборгскую военно-исправительную роту, преобразованную в 1879 году в Шлиссельбургский дисциплинарный батальон [77] При посещении крепости в августе 1881 года товарищем министра внутренних дел П. В. Оржевским на острове находились дисциплинарный батальон и катерная матросская команда. Общее число заключенных нижних чинов достигало 411 человек. . Камеры Секретного дома использовались тогда как карцеры для провинившихся солдат.

Тогда же, в 1874 году, была проведена военная реформа. Многолетнюю рекрутчину заменили всеобщей воинской повинностью с достаточно краткими сроками службы…

И снова в ответ началось нечто непостижимое…

24 января 1878 года обедневшая дворянка Вера Засулич, чтобы отомстить то ли за разорение своих родителей, то ли за выпоротого заговорщика А. А. Емельянова (Боголюбова), явилась в приемную петербургского градоначальника генерал-адъютанта Ф. Ф. Трепова и выстрелила в него из револьвера.

Но еще страшнее было другое…

31 марта Петербургский окружной суд вердиктом присяжных заседателей оправдал террористку, и приговор этот был встречен публикой с ликованием.

Это уже не вмещалось в нормальное сознание, и об этом не мог не думать Александр II в день своего шестидесятилетия, 17 апреля 1878 года.

Вместо праздника он вынужден был провести совещание с министрами «о принятии решительных мер против проявлений революционных замыслов, все более и более принимающих дерзкий характер».

«Вот как приходится мне проводить день моего рождения…», — сказал император, открывая собрание.

А террористы, поощряемые передовой общественностью, состоящей из вчерашних крепостников, открыто объявили сезон «большой охоты» на Александра II. Императора, «заслужившего благодарность всех русских людей, любящих свое Отечество», как писали тогда, травили подобно дикому зверю…

Но ведь потому и травили, что император Александр II действительно делал то, что необходимо было России.

«Жизнь его была подвигом, угодным Богу!» — скажут потом про него.

Но мы не всегда отчетливо представляем себе, что совершалась эта жизнь-подвиг под треск выстрелов и грохот разрывов бомб…

2 апреля 1879 года участник «хождения в народ», неудавшийся сельский учитель Александр Соловьев [78] Родители А. К. Соловьева на момент совершения им покушения на цареубийство проживали в Санкт-Петербурге, в здании Каменноостровского дворца великой княгини Екатерины Михайловны, а сам он учился в мужской гимназии № 3, в Соляном переулке в Петербурге, на счет великой княгини Елены Павловны. выстрелил близ Зимнего дворца в гулявшего без охраны по Дворцовой площади Александра II…

Он был почти рядом, но промахнулся.

«Я окрещен в православную веру, но в действительности никакой веры не признаю! — сообщил Соловьев на допросе. — Еще будучи в гимназии, я отказался от веры в святых… Отрекся даже и от верований в Бога, как в существо сверхъестественное… Сознаюсь, что намерен был убить государя».

Прошло еще полгода и в ноябре 1879 года члены организации «Народная воля» взорвали железнодорожное полотно под Москвой, по которому должен был проследовать поезд с императором.

И снова чудо спасло государя. Царский поезд прошел на полчаса раньше графика и избежал крушения.

Еще три месяца спустя народоволец С. Н. Халтурин организовал 5 февраля 1880 года взрыв в Зимнем дворце. Бомба была заложена в помещении гауптвахты, под парадной столовой второго этажа, в то время, когда там должны были находиться Александр II и его семья. Но опять произошла счастливая для императора и для всей России случайность. Обед задержался, и когда прогремел взрыв, в столовой никого не было.

Во дворце погас свет, комнаты заполнились густым едким дымом. В помещении главного караула стонали раненые солдаты. Всего пострадало 67 человек, 11 из них — погибли.

На следующий день государь сказал, что Господь его спас еще раз, что необходимо искоренить зло, и он надеется, что народ ему поможет сокрушить крамолу. Затем, отменив все государственные мероприятия, Александр II отправился в лазарет лейб-гвардии Финляндского полка, а после этого присутствовал на панихиде по погибшим…

Ф. М. Достоевский сказал тогда, что у нас гораздо легче бросить бомбу в государя, чем пойти в церковь и заказать молебен о его здравии. Для последнего поступка действительно требовалось мужество.