В. Сиповский - Родная старина Книга 1 Отечественная история с IX по XIV столетие

Жизнь иноков проходила в долгих церковных службах и тяжелых трудах.

Пища была скудная. Монастырь был еще беден, и бывали случаи, что братия с вечера не знала, чем будет питаться завтра, но все иноки и игумен твердо верили, что Бог, питающий небесных птиц, пропитает и их. С течением времени, когда от разных пожертвований и вкладов обитель несколько обогатилась, Феодосий стал отделять десятую долю всех доходов монастыря на бедных, даже устроил особый двор, где жили на счет монастыря нищие, калеки и больные. Каждую субботу посылал Феодосий воз с хлебами по темницам. В келье у себя держал он расслабленного старца и ходил за ним.

Феодосий требовал, чтобы все иноки строго исполняли свои обязанности. Он часто обходил кельи, и если находил у кого сверх общих братских вещей лишнюю одежду или другие вещи, то бросал их в огонь. Даже по ночам строгий игумен обходил кельи, слушал у дверей, что делает каждый из иноков. Если он слышал в келье молитву, то благодарил Бога за благочестие инока, если же слышал беседу двух или трех иноков в келье, то стучал в дверь. Утром же призывал виновных и обличал их. Обличал он кротко со слезами.

«Молю вас, братия, — говорил он инокам, — будем подвизаться в посте и молитве. Попечемся о спасении душ наших.

Возвратимся от злобы и от путей греха, каковы клевета, празднословие, пьянство, объедение, неприязнь к брату. Взыщем Бога рыданием, слезами, постом, неустанной молитвою, покорностью, послушанием. Назвавшись чернецами, мы должны каждый день каяться в своих грехах. Покаяние есть путь, приводящий к Богу. Оно есть ключ к царству: без него никому нельзя войти в Царство Небесное».

Строгий к другим, Феодосий был еще строже к самому себе. Никогда не видели его праздным: он носил воду, рубил дрова, работал в пекарне. За братской трапезой ел он только сухой хлеб и вареную зелень без масла, не пил ничего, кроме воды. Одежду носил он ветхую в заплатах, а под ней колючую власяницу. Спать он обыкновенно не ложился, а после повечерия засыпал сидя. Часто проводил он ночи без сна, молясь за себя и за братию. С наступлением Великого поста он обыкновенно удалялся в особую пещеру (известную до сих пор под именем Феодосиевой, или Дальней). Возвращался в обитель накануне Лазаревой субботы.

Смирение Феодосия было необыкновенно. Случилось ему раз быть далеко от обители у князя Изяслава. Князь приказал одному из своих слуг отвезти Феодосия в обитель. Слуга, видя инока в нищенской одежде и не зная, кого везет, сказал Феодосию дорогой: «Ты, чернец, всегда празден, а я живу в трудах: пусти меня отдохнуть в повозке, а сам садись на лошадь». Феодосий беспрекословно обменялся местом со слугой и целую ночь то ехал верхом, то шел подле лошади, чтобы не уснуть. Когда рассвело, бояре, ехавшие к великому князю, при встрече с Феодосием сходили с коней и низко кланялись ему. Слуга, увидев это, испугался, но Феодосий успокоил его, ласково ввел в обитель и приказал угостить его.

Кроткий и смиренный, Феодосий был в то же время суров, тверд и непоколебим, когда надо было изобличить неправду. Когда Святослав завладел киевским княжением, изгнал из Киева брата своего Изяслава, Феодосий строго обличал за это Святослава. Когда приходили в обитель бояре или люди князя, Феодосий изобличал князя за его несправедливость к брату и насилие и просил бояр передать свои слова князю. Мало того, он сам написал князю большое послание, где сравнивал поступок князя с преступлением Каина. Князь, прочитав послание, пришел в ярость. Братия, опасаясь за Феодосия, умоляла его смириться и не раздражать князя. Многие бояре, приходившие в обитель, упрашивали игумена не гневить князя и говорили Феодосию, что князь грозит послать его в заточение. «Радуюсь я этому, — сказал Феодосий, — для меня это самое лучшее в жизни. Чего мне бояться?

Потери ли имущества и богатства? Лишусь ли детей или сел?

Нагими мы пришли в этот мир, нагими же подобает нам и уйти из него». Феодосий продолжал свои обличения. И принужден был великий князь смириться перед иноком, сиявшим своим благочестием. Сила смирилась перед правдой. Князь старался даже сблизиться с Феодосием.

Часто приезжал в обитель к нему, искал его беседы, кротко выслушивал укоры его, с радостью принимал наставления. К Феодосию обращались часто миряне с просьбой, чтобы он заступился за них, попросил бы за них у князей и бояр; Феодосий помогал им. Князья и бояре чтили Феодосия как праведника и охотно исполняли его просьбы.

Князья не только приходили сами к Феодосию, но нередко приглашали к себе. Раз пришел Феодосий к Святославу во время пира: гремела музыка, раздавались песни, скоморохи плясали. Феодосий сел поодаль, грустно опустил голову и, наконец, обратившись к князю, проговорил: «Будет ли так на том свете?!» Князь понял, как оскорбляет мирское веселье смиренного инока, проводящего все время свое в покаянии, слезах и молитве, и велел тотчас же прекратить веселье. С тех пор, как только докладывали князю о приходе игумена, музыка и веселье прекращались. Князь так уважал Феодосия, что говорил ему: «Если бы отец мой встал из мертвых, я так не был бы обрадован этим, как твоим приходом!» Феодосий, несмотря на то что Святослав благоговел перед ним и много добра сделал братии, все-таки не простил князю его проступка. На ектеньях во время богослужения в монастыре всегда молились сначала за Изяслава как законного великого князя, за ним уже поминали Святослава.

От Феодосия до нашего времени сохранилось несколько поучений: одни из них касаются монашеской жизни; другие вообще христианских обязанностей. В одной из проповедей своих — «О казнях Божиих» — Феодосий признает голод, болезни, нашествие врагов карой небесной за грехи; указывает на разные языческие суеверия народа, нерасположение его к духовным лицам. (Встречу, например, с чернецом, с черницей народ считал дурным предзнаменованием.) Нападает также Феодосий на чародейство, на гадания, на ростовщичество, на мирские забавы, на музыку и пляску. Более всего распространяется о пьянстве: видно, этот порок был и в ту пору сильно распространен. Особенно в своих поучениях предостерегает он православных от сближения с иноверцами — с латинцами: он, видимо, опасался, чтобы они не совратили русских в свою веру.