Сергей Нечаев - Три португальских похода Наполеона

Целых три часа Жюно старался уломать Сенявина, который вежливо, но непреклонно отказывал своему «союзнику» в вооруженной помощи. Встреча началась в 9 часов утра, а в полдень герцог прекратил разговор и откланялся, предложив Сенявину денег для «надобностей по эскадре», хотя разговор об этом даже и не заводился. Но и этот аргумент Жюно не подействовал на Сенявина.

Генерал Тьебо приводит в своих мемуарах следующие слова Жюно: «Поведение русского адмирала во время этих событий парализовало часть наших возможностей». (70, с. 216) Кроме того, Жюно говорил: «Объединение русских и французских сил могло бы изменить ход вещей, в любом случае, эффект, который произвела бы эта мера в Португалии, был бы неисчислим». (70, с. 216)

Сенявин продолжал стоять на своем.

Тогда Жюно перешел на путь формальных требований. 3 июля 1808 г. Сенявин получил от него большое официальное письмо, в котором говорилось: «Господин адмирал, в трудных обстоятельствах, в которых я нахожусь и которые проистекают, в частности, из необходимости защищать эскадру Его Величества русского императора, я думаю, что наш взаимный долг, как и интерес наших государей, заключается в том, чтобы прийти к соглашению о возможных средствах взаимной помощи». (24, с. 337)

Далее Жюно объяснял, почему требовалось, чтобы Сенявин срочно напал на блокирующую Лиссабон британскую эскадру. Дело в том, что в тот момент эта эскадра была ослаблена, так как от нее отделилось несколько кораблей для прикрытия высаживаемых англичанами десантов в разных пунктах португальского побережья. Так вот, если бы Сенявин напал на оставшуюся у Лиссабона часть эскадры, то англичане тотчас же призвали к себе обратно все свои корабли, и французам легче было бы бороться с высаживаемыми десантами. Жюно с чувством писал: «Вы понимаете, господин адмирал, как важно, с точки зрения интересов наших обоих могущественных государей, чтобы мы действовали согласно и чтобы мы вполне точно условились о направлении вверенных нам сил». (24, с. 337)

Сенявин ответил немедленно, как о том настойчиво просил Жюно. Он, прежде всего, поспешил уверить французского генерал-губернатора, что он прекрасно понимает свой долг, повелевающий ему беспрекословно повиноваться императору Наполеону, в полное распоряжение которого царь Александр представил русскую эскадру. Но, к великому прискорбию, он никак не может выполнить просьбы Жюно. Объяснения были таковы: во-первых, если он высадит десант на левом берегу Тежу, то ему придется сражаться не только против англичан, но и против португальских бунтовщиков, а между тем он уполномочен сражаться исключительно против англичан, но не против лиц другой национальности; во-вторых, он считал, что выгоднее для интересов обоих союзных монархов не нападать на английскую эскадру, а стоять на месте. А в остальном он, Сенявин, конечно же, очень ценит любезность и доброту его превосходительства, но все же его долг состоит в том, чтобы делать все возможные усилия собственными средствами, которые имеют целью сохранение эскадры и т.д. и т.п.

Жюно был взбешен таким ответом. Писать дальше не имело никакого смысла. Но положение французов в Португалии становилось все более и более критическим, англичане высадили у мыса Фигейра свою армию и усилили блокирующую эскадру. 26 июля Жюно самолично прибыл на флагманский корабль Сенявина «Твердый» и снова стал убеждать его выступить против англичан. Но русский адмирал оставался непоколебим.

Через несколько дней Сенявин получил от герцога д'Абрантес новое письмо, в котором говорилось: «Господин адмирал, положение, в котором я нахожусь, делается день ото дня все затруднительнее, и я считаю своим долгом и делом своей чести положительно узнать ваши намерения, и могу ли я надеяться получить от вас какую-либо помощь. Это — мой долг, так как император, мой повелитель, считает, что большая эскадра, которую русский император предоставил в его распоряжение, непременно обязана в таких критических обстоятельствах всеми средствами помогать его сухопутной армии так же, как сухопутная армия должна помогать эскадре. И это дело моей чести, так как если исход сражения не будет для меня благоприятен, то я мог бы усилиться тем, что сможет предложить союзная эскадра, имеющая девять кораблей». (24, с. 338)

Это Жюно говорил о предстоящем своем сражении с высадившимися в Португалии английскими войсками под командованием сэра Артура Уэлльсли. Как видим, он уже наперед не ждал от этого столкновения ничего для себя хорошего.

Далее Жюно переходил к прямым угрозам, предполагая, что Сенявин должен был бы считаться с тем, как его поведение отразится на общей политике и на послетильзитской франко-русской дружбе. «Нужно, чтобы мой и ваш повелители знали, что русская эскадра не пожелала оказать мне ни малейшей помощи. Нужно, чтобы военные, которые будут обсуждать мое положение, знали, что не только я был окружен со всех сторон врагами, но и что эскадра, союзная Франции и состоящая в войне против Англии, объявила себя нейтральной в самый решительный момент перед лицом вражеской эскадры, в момент крупной высадки английских войск, и что это ее поведение было для меня гораздо вреднее, чем если бы она была против меня». (24, с. 338–339)

Это последнее соображение раздражало французов больше всего: в Испании уже шла яростная народная война против Наполеона, в Португалии высадились англичане, в Европе ходят определенные слухи, что Австрия начала тайно вооружаться. Вот тут-то и продемонстрировать бы перед Европой, что Тильзитский союз — не пустой звук, что русский адмирал Сенявин плечом к плечу сражается вместе с Жюно против англичан! Но все губило упорство этого самого русского.

По свидетельству генерала Фуа, Жюно говорил Сенявину: «У вас есть 6500 человек войск и корабельных экипажей; для обслуживания кораблей, стоящих на якоре нужно всего 1000 человек. Соберите остальных в шесть больших батальонов; с таким подкреплением я дождусь либо помощи из Франции, либо сезона шквальных ветров, либо договора, который спасет мою армию и вашу эскадру». (45, с. 352) Но Сенявин оставался глух к этим призывам.

Жюно требовал, чтобы Сенявин не только произвел высадку своих людей на берег, но и чтобы русские заняли порт и форты Лиссабона. Довод Жюно был предельно прост: «Принужденный противостоять более сильной неприятельской армии, я, вероятно, буду вынужден эвакуировать форты, защищающие порт». (24, с. 339)

Сенявин ответил на это предложение Жюно в тот же день. Снова подчеркнув полную свою покорность воле Наполеона, он указал, что у него, прежде всего, слишком мало сил для выполнения возлагаемой на него герцогом д'Абрантес задачи. Высаживать своих людей на берег Сенявин считал делом бесполезным еще и потому, что русские ничего не понимали по-португальски. Как же им объясняться с местным населением?