Владимир Ларионов - Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима

В 1261 г. умер сподвижник Александра Ярославича ростовский епископ Кирилл 11, который «вылечил в Орде сына хана Берке и получил от него в дар годовые оброки. Именно он сумел свершить, казалось бы, невозможное — обратить в православие племянника князя Берке». Так царевич Петр — Чингизид стал святым Русской православной церкви.

Переход Чингизида в православие знаменовал духовную победу Руси над захватчиками, преобразовав этим переходом в веру побежденных наши будущие военные победы над ордынцами.

Итак, подводя итог, отметим, что во время этой последней поездки Александра в Орду политическая ситуация сложилась следующим образом. Ромейская империя вернула себя священную столицу Царьград. Арабы отбили натиск католической Европы и остановили татар. Впрочем, Египет вынужден был установить дипломатические отношения с Ордой, признав от нее зависимость.

Александр в этой поездке выговорил и сбор дани для татар непосредственно русскими князьями, видимо, этим мотивируя необходимость иметь русским князьям вооруженную силу, которой на Руси было мало, и этим доказав хану невозможность отсылать воинов в его войско для участия в походах в Азии.

Хан Берке долго не отпускал князя из Орды домой, где он в итоге разболелся и только тогда был отпущен на родину. Совершенно больным князь добрался до Городца на Волге. Почувствовав, что умирает, Александр первым из суздальских князей постригся в схиму с именем Алексей!

Князь скончался 14 ноября 1263 г. в Федоровском монастыре. Он прожил всего 43 года. Символично, что именно из этого монастыря происходит икона Федоровской Богоматери, ставшая благословением первых царей из рода бояр Романовых.

Но самое удивительное в этом — именно место его кончины. С этим городом на Волге древняя легенда связывает построение священного и до сей поры, со времен татарского погрома, невидимого града Китежа. Дело в том, что Городец — это, по преданию, город-предшественник потаенного Китежа — Малый Китеж, срубленный «одним топором» с Большим Китежем, стоящим и ныне незримо на озере Светлояр. И именно от Городца уходили татарские отряды в глубь лесов в поисках святого Большого Китежа, который, став невидимым, чтобы не быть поруганным варварами, превратился в таинственно недоступный внешним человеческим чувствам, духовный центр Святой Руси, в ее сосредоточение, стал ее недостижимой для врагов столицей и оплотом святости и истинной веры.

И вот у врат невидимого града, в видимом и осязаемом Малом Китеже, оставленном нам в воспоминание о граде невидимом и неосязаемом, но не менее реальном — Большом Китеже, князь Александр отходит в Вечность, чтобы навеки же стать жителем Китежа Сокровенного и Града Небесного. В этом уходе из жизни временной в городе, ставшем преддверием священного и непоруганного врагами Священного града, есть удивительный символизм, в котором верно отображается вся жизнь и подвиг святого Александра Ярославича. Его духовное подвижничество, его политическая борьба позволили Святой Руси как духовно-политическому феномену человеческой истории не быть стертой с лица земли нашествием с Востока, уйти, скрыться в глубину Святыни отеческой Веры, стать прикровенной возможностью к возрождению, сохранив свой жизненный нерв и духовный потенциал, который актуализировался в свой срок в обновленном Русском государстве.

Из Городца через Старо дуб тело князя привезли во Владимир. Весь народ, бояре, митрополит с церковным чином встречали тело князя в 10 верстах от города в Боголюбове. Князя Александра погребли 23 ноября 1263 г. в соборе Рождественского монастыря города Владимира. В своем слове над гробом Невского героя митрополит Кирилл сказал печальное слово к пастве: «Чада моя разумейте, яко уже зайде солнце земли Суждальской. Уже больше не обрящется таковы князь ни един в земли Суждальской». Собравшиеся в горести воскликнули «Уже погибаем!». Современники доподлинно осознавали его личную заслугу в том, что в годину смертельной опасности для русского народа они и их близкие остались живы именно и только благодаря ему, его воле, прозорливости, его святой жертвенности. Соратник князя, знавший его близко, автор его Жития писал: «О, горе тобе, бедный человече! Како можеши написать кончину господина своего! Как не упадета ти зеници вкупе со злезами! Како же не урвется сердце твое от корения… Аще бы лзе, и во гроб бы лезл с ним!» Новгородский летописец с горестью пишет: «Иже потрудися за Новгород и за всю Русьскую землю».

Такова основная канва его святой и подвижнической жизни, в которой он, раз прижав крест к груди и подняв меч на врагов, ни разу не опустил своих дланей. Александр Ярославич Невский так и остался до смерти подвижником и воином Святой Руси, став воистину ангелом великорусского племени!

В 50-х гг. XIII века Александр унаследовал от отцов и дедов не только новгородский, но и киевский, и владимирский княжеские столы, что было бы выше всяких мечтаний для любого князя эпохи до нашествия монголов. Но теперь это наследие не предполагало ничего, кроме огромной, поистине сверхчеловеческой ответственности за судьбы Русской земли, чье политическое, конфессиональное и национальное единство в итоге возродилось после исторической катастрофы страшного нашествия только благодаря ему — Александру Ярославичу. Только его святой гений мог провидеть в этом предсмертном состоянии родной земли будущее величие, только его светлый ум мог нащупать интуитивно тот единственно верный политический путь из государственно-политической катастрофы.

Говоря о состоянии частей единой Русской земли, необходимо подчеркнуть, что Владимирская Русь, будучи разгромленной, подчинилась Орде. Киевская Русь была не просто разгромленной, но фактически утратила на долгое время всякие признаки политической жизни. Полностью обезлюдел не только Киев, но и вся киевская земля. Часть спасшегося населения ринулась на Север, часть — в Галицию. Но и там, конечно, было не укрыться от татар. Русь Галицкая под руководством военного гения Данила Романовича Галицкого, принявшего королевскую корону из рук папских легатов, вынашивает нереалистичные планы военного противостояния Орде с опорой на западных соседей и Рим. Эта утопическая мечта стоила Галицкой земле утраты национальной и государственной независимости. Оставалась Русь Северная, Новгородская, недостижимая для татарских набегов, балансирующая между подчинением Орде, в определенном смысле опосредованно, через владимирских князей и независимой политикой на Западе. Этой Руси в конечном итоге мы обязаны нашей русскостью, не растворившейся в «евразийском проекте» Орды. Эта Русь, раздираемая противоречиями противостояний боярских группировок, конфликтами между интересами Новгорода и Пскова, постоянно воюющая на Западе и торгующая там же, эта Русь оказалась династически, через призываемых князей, привязана к подчинившейся Орде Суздалыцине. И в этом политическом сопряжении, родившемся в тяжелейшие годы русской истории, родилась Великая Россия.