Владимир Ларионов - Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима

Глубокое понимание религии в исторической судьбе народов дало толчок к развитию общественной мысли в императорский период в России, которая, по наблюдению В.В. Зеньковского, была «сплошь историософична». Это наблюдение подтверждал и Н.А. Бердяев, который считал, что отечественная самобытная мысль пробудилась на проблеме историософической, глубоко задумавшись вместе с В.С Соловьевым над тем, что замыслил Творец о Руси, что есть Русь в отражении вод потока священного времени и какова ее судьба.

Совершенно определенно, такой взгляд на историю может быть присущ исключительно и только христианской цивилизации, в которой история народа и его государственных институтов неотделима от истории Церкви. И в этой связи необходимо привести высказывание гениального отечественного мыслителя Н.Я. Данилевского, который был убежден, что «неправославный взгляд на Церковь лишает само Откровение его достоверности и незыблемости в глазах придерживающихся его и тем разрушает в умах медленным, но неизбежным ходом логического развития самую сущность христианства, а без христианства нет и истинной цивилизации, т.е. нет спасения и в мирском смысле этого слова», нет и верного понимания смысла истории, что становится особенно заметным, когда историческая наука окончательно порвала свою связь с христианской верой.

В христианском постижении исторических процессов и феноменов кроется удивительная возможность для человека открыть неведомую, таинственную сферу бытия, где события сакральной важности, разделенные временем, с виду будто бы стынущие в океане прошлого, происходят в душе человека одновременно, в огненно обжигающем вихре соединенные мгновением истинного постижения их священной и вечной значимости. Человек оказывается как бы вне пространства, там, где сакральное время сомкнулось в круг: «здесь и сейчас». Это священное пространство отличается от нашего обычного, профанического тем, что в нем действуют не последствия, а сами причины. В этой сфере, где время и пространство слиты воедино, события Голгофской жертвы и последующего Воскресения раскрываются как непрерывно длящееся жертвоприношение. И Церковь дарует человеку возможность вступить в эту таинственную область, из которой человек способен рассмотреть события Истории не как калейдоскоп картинок и несвязанных в логическую цепь событий, но как осмысленный и познаваемый процесс становления и свершения.

В этом свете становится ясно, какое огромное значение для исторических судеб восточнославянского мира было принятие христианства из Византии, выбор православной веры Киевской Русью при князе Аскольде, крещение в Царьграде княгини Ольги и, наконец, общегосударственное крещение Руси при князе Владимире, когда в «Днепровскую купель» вошел не только правящий род и дружинная аристократия, но вся Русская земля. В купель Русь вошла всем своим молодым государственным организмом и с этого момента Церковь и государство у нас стали частями одного целого, нераздельного цивилизационного единства, нашедшего себе наиболее полное выражение в мировоззренческой парадигме древнерусского сознания — Святая Русь. В этой формуле выражен высший национальный идеал, ставший центральным нервом всей православной русской цивилизации.

Необходимо помнить, что «…высшие идеалы не сочиняются, не составляются искусственно, а коренятся в этнографической сущности народа. Они зарождаются и вырабатываются в бессознательно творческий период их жизни, вместе с языком, народной поэзией и прочими племенными особенностями. Впоследствии, в исторический сознательный период их жизни, эти идеалы только развиваются и укрепляются, или же разрушаются, но не восстанавливаются и не изменяются иными органическими идеями. Как невозможно при помощи таланта и искусства сочинить вторую “Илиаду”, так же точно невозможно выработать народу при помощи науки новый политический идеал, ибо это значило бы заменить живое и органическое, всегда и во всем бессознательно родящееся, мертвым и механическим, сознательно составляемым. За потерей первого и является необходимо это механическое и мертвое заместительное органического и живого».

В своей известной работе «Святые Древней Руси» Г.П. Федотов высказал глубоко верное суждение о том, что «…каждый народ имеет собственное религиозное призвание и, конечно, всего полнее оно осуществляется его религиозными гениями». Следует отметить, что живым сосредоточением животворной органической национальной идеи, национально-государственного идеала на Руси всегда являлась фигура человека, наделенного верховной властью. «Нравственная особенность русского государственного строя заключается в том, что русский народ есть цельный организм, естественным образом, не посредством более или менее искусственного государственного механизма только, а по глубоко вкорененному народному пониманию, сосредоточенный в его государе, который вследствие этого есть живое осуществление политического самосознания и воли народной, так что мысль, чувство и воля его сообщаются всему народу процессом, подобно тому, как это совершается в личном самосознательном существе».

Таким сосредоточением национального идеала, центральной фигурой нашего духовного и государственного бытия стал святой благоверный князь Александр Невский.

Солнце русской поэзии А.С. Пушкин в стихотворении «Моя родословная» писал: «Мой предок Рача мышцей бранной святому Невскому служил…» Примечательно, что Пушкин, имея в роду по материнской линии славных предков из княжеского рода Рюриковичей, возводит свой род, в полном соответствии с древней традицией, к первопредку по мужской линии — Ратше, известного по фамильным родословцам как Пушкиных, так и многих других дворянских фамилий, ведущих свой род от него, Ратшы, которого поэт в стихотворении именует Рачей. И все это только в силу того, что Ратша, по родовым записям семьи поэта, был на службе у князя Александра Невского. Сколь велик авторитет князя, что служба непосредственно ему больше значила, чем дальнее родство. Необходимо отметить, что, по замечаниям современных историков, мнение Пушкиных было ошибочным. В действительности князю Александру Невскому служил правнук Ратши — Гаврила Олексич, упомянутый в числе храбрейших участников Невской битвы 1240 г. со шведами, и упомянутый в Житии святого князя Александра Невского. Ратша же жил, вероятнее всего, в середине XII века. Но для исследователя роли и места образа святого князя в дальнейшей истории России важным остается иное. А.С. Пушкин гордится далеким предком, чьим главным достоинство была ратная служба святому Александру Невскому. Факт этот действительно удивительный, учитывая особую щепетильность галантного века к своим предкам, особенно знатным, происходящих из княжеских домов.