Сергей Ченнык - Последний штурм — Севастополь

И наконец, повторим то, что мы уже часто говорили: храбрость солдат и посредственность генералов являются отличительными чертами обеих сторон, участвующих в нынешней войне». {570} 570 Энгельс Ф. Сражение на Чёрной (htty://lugcwy-k.rrarod.ra/marx/11/113.htm)

Не согласиться с классиком трудно….

Трудно говорить что-либо после столь тяжких поражений. Но изначально мы договорились, что не будем молчать о них и сменим трубный зов на ушат холодной воды. К сожалению, говоря о сражении на Черной речке, мы не можем употребить тон победных реляций, столь любимый отечественной историей. Да и нет нужды в этом.

В процессе поиска виновных и собственных оправданий главное слово было за Горчаковым, и он недолго утруждал себя сомнениями в ответе на исконно русский вопрос «Кто виноват?». Причину столь неудачного для нас исхода сражения 4 (16) августа князь объяснил в своей реляции следующим образом: «Порыв, оказанный в оном всеми частями войск наших имел бы без сомнения счастливый исход, если бы генерал Реад не сделал преждевременной частной атаки, вместо той, которую я предполагал сделать совокупно войскам его и генерал-лейтенанта Липранди, непосредственно поддержанными главным резервом». {571} 571 Описание обороны города Севастополя, под рук. Генерал-адъютанта Тотлебена, Ч. 2, СПб., 1871 г., С. 288 Затем главнокомандующий переходит к оправдательным философским размышлениям, которыми отличается его письмо военному министру 5 августа 1855 г.: «…Если я не достиг даже временного успеха и если мы понесли такую большую потерю, причиною этому одно из тех роковых обстоятельств, которые людская мудрость не может ни предвидеть, ни предотвратить», {572} 572 Описание обороны города Севастополя, под рук. Генерал-адъютанта Тотлебена, Ч. 2, СПб., 1871 г., С. 288

Тотлебен ставит все на свои места, корректно, но точно: «Не отрицая нисколько влияния, оказанного на исход сражения этим обстоятельством, нельзя не заметить, что и без возникшего тогда недоразумения трудно было ожидать 4 (16) августа успеха, уже в виду одних распоряжений главнокомандующего перед сражением на р. Черной». {573} 573 Описание обороны города Севастополя, под рук. Генерал-адъютанта Тотлебена, Ч. 2, СПб., 1871 г., С. 288 Дальнейшее рассуждение великого фортификатора настолько логично и так правильно рисует причины поражения, что заслуживает приведения его полностью: «Но если бы нам и удалось утвердиться на Федюхиных и Гасфорта высотах, то это нисколько не улучшило бы нашего положения, так как мы не имели возможности овладеть позициею на Сапун-горе и тем вынудить неприятеля к снятию осады с Корабельной стороны; притом, в виду превосходства сил союзников, нам весьма трудно было удержать за собою обширную позицию, простирающуюся от д. Карловки до Сапун-горы. Чтобы заставить нас очистить левый берег Черной, неприятель мог даже уклониться от атаки Федюхиных высот; удерживая без всякого затруднения неприступную и вместе с тем укрепленную позицию на ближайшей к этим высотам части Сапун-горы, ему достаточно было, для достижения вышеупомянутой цели, перейти р. Черную вне выстрелов наших батарей, на конце Большой бухты, и занять Инкерманские высоты, в то время как наши главные силы были бы сосредоточены на Федюхиных и Гасфорта высотах и Телеграфной горе. Одним этим движением, при котором неприятель сохранил бы связь со своими войсками, расположенными на Сапун-горе и угрожал бы нашему главному пути отступления, он заставил бы нас поспешно отступить на правый берег Черной.

Однако, если с нашей стороны уже было принято решение атаковать неприятельскую позицию на р. Черной независимо от вышеприведенных соображений, следовало бы, во всяком случае, еще до начала сражения, определить главный пункт атаки, а не отыскивать его во время боя, так как не подлежало сомнению, ключом неприятельской позиции были Федюхины горы, а не Гасфорта высоты. Князь Горчаков, сам сознавал это, судя по диспозиции его, данной генерал-адъютанту Реаду, в которой встречаются подробные указания по взятию Федюхиных гор, между тем как в диспозиции для корпуса левого фланга только слегка упомянуто, что по занятии Телеграфной горы войска генерал-лейтенанта Липранди готовятся к переправе через р. Черную для атаки Гасфорта высот. Избрав заблаговременно главным пунктом атаки Федюхины горы, необходимо было, пользуясь утренним туманом, выставить против них до 100 орудий на правом берегу Черной и после непродолжительного обстреливания этих высот стремительно атаковать их тремя дивизиями, поддерживаемыми главным пехотным резервом. Только при подобном образе действий можно было надеяться стать твердою ногою на Федюхиных высотах, до прибытия сильных резервов союзников, находившихся поблизости на Сапун-горе.

Из ближайшего же разбора сражения при Черной видно, кроме того, что хотя войска наши, благодаря их геройскому самоотвержению, неоднократно одерживали успех, преодолевая местные препятствия и не будучи останавливаемы превосходством неприятельского ружейного огня и выгодным расположением его артиллерии на командующих высотах, но, тем не менее, они все-таки окончательно подверглись поражению, по той единственной причине, что их не поддержали своевременно резервами и вводили в бой частями, между тем как к передовым французским войскам на Федюхиных высотах беспрерывно прибывали подкрепления в продолжение всего боя». {574} 574 Описание обороны города Севастополя, под рук. Генерал-адъютанта Тотлебена, Ч. 2, СПб., 1871 г., С. 288–289

Богданович также не соглашается с оправданиями Горчакова и категорически не приемлет попыток главнокомандующего свалить всю вину на Реада: «На основании донесения о деле на Черной князя Горчакова, все дело было испорчено преждевременною атакою генерала Реада, который не понял полученного им приказания. Но точное исполнение приказаний обеспечивается, паче всего, их определенностью. Генерал Реад, получив приказание: «начинать», весьма естественно спросил: “что начинать?” — Этот вопрос остался без разъяснения. Если в чем можно винить Реада, то вовсе не в том, что он не разгадал мысли главнокомандующего; гораздо справедливее поставить ему в укор атаку сильной неприятельской позиции полками 5-й дивизии порознь, одним вслед за другим, что напрасно подвергло их страшной потере. Впрочем, такое неискусное употребление войск, наступавших без всякой взаимной между собой связи, видим в продолжение всего боя: сперва была введена в огонь 12-я дивизия, несколько позже — 7-я; затем следовали, одна после другой, атаки Галицкого, Костромского и Вологодского полков, и наконец — трех полков 17-й дивизии. Войска дрались храбро; начальники их не щадили себя; но все их подвиги, не будучи направлены к общей цели, были напрасны». {575} 575 Богданович М.И. Восточная война (1853–1856 гг.). Том 4. СПб., 1877 г. (http://adjudant.ru/Crimea/bogdan35.htm)