Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 1. (1960-1963)

Несколько дней назад Гагарин в беседе со мной высказал предложение о назначении подполковника Беляева на должность заместителя начальника ЦПК по летной и космической подготовке. Обдумав это предложение, я не согласился с ним и предложил Гагарину самому занять эту должность. Ему крайне необходимо приобретать опыт руководителя: должность командира отряда космонавтов он освоил (в этой должности он уже более двух лет), а назначение заместителем начальника Центра даст ему возможность полнее подготовить себя к будущей роли начальника ЦПК. Гагарин обещал подумать и через 2–3 дня дать ответ. Я убежден, что эта работа по плечу Гагарину и крайне необходима для его роста как будущего руководителя большого масштаба.

18 ноября.

Третий раз смотрел кинокартину о полете Быковского и Терешковой. Выход в свет фильма очень задержался, после первого его просмотра пришлось многое переделывать, исключать и дополнять. Проделана очень большая, но не напрасная работа: картина стала лучше. Конечно, ее можно было бы сделать еще более интересной, но требования секретности и цензуры (в большинстве случаев перестраховочные) «режут» наиболее впечатляющие кадры. Рябчиков, Боголепов и другие товарищи поработали много и добились хороших результатов. Мы еще за 3–4 месяца до полета Терешковой просили разрешения ЦК КПСС начать работу над картиной, тогда нам запретили даже говорить на эту тему, и время было упущено. Картиной начали заниматься только после полета Терешковой, и много интересных кадров и сцен были безвозвратно утрачены.

Главком рассказал мне об одном интересном совещании у начальника Генштаба Бирюзова, в котором участвовали Крылов, Чуйков, Вершинин, Горшков, Судец и Епишев. Обсуждался вопрос о том, кто в МО должен заниматься и руководить космонавтикой. Совершенно неожиданно Бирюзов и Крылов высказались за передачу этих функций ВВС, Горшков и Чуйков поддержали их, а Судец и Епишев хотели как-то пристегнуть к космосу и ПВО. Бирюзов и Крылов были все время нашими противниками, из-за них мы два года потеряли на бесплодную болтовню. Сейчас появились реальные возможности объединить «военный космос» в ВВС и заняться им по-настоящему. Но на пути к правильному решению этих больших проблем будет еще много трудностей. Заместители Вершинина: Руденко, Пономарев, Миронов хотят поближе придвинуться к космическим делам и будут категорически против введения должности заместителя Главкома по космосу. Я около двух лет назад предлагал Военному Совету ВВС учредить такую должность. Тогда те же лица помешали этому, что отрицательно сказалось на решении военных задач в космосе. Маршал Руденко уже «поставил институт на новые рельсы». Решением правительства при Минздраве создается новый космический институт, и для его устройства у нашего института отбирают здания и людей. Вместо того, чтобы все объединить в ВВС, мы продолжаем распылять средства и усилия. Буду пытаться помешать этому и сделаю все возможное для концентрации в ВВС всех сил и средств по освоению космоса.

19 ноября.

Опять целый день был в ЦПК. Провел заседание комиссии, на котором обсудили и окончательно отредактировали акт о сдаче Центра генералом Одинцовым и о приеме его генералом Кузнецовым. Кузнецов в сравнении с Одинцовым выглядит робким, застенчивым и излишне скромным человеком. Он прямая противоположность Одинцову. Я уже беспокоюсь, как бы новый начальник Центра не оказался в роли уговаривающего и заискивающего и перед начальством, и перед некоторыми своими подчиненными.

Полковник Карпов был вчера у С. П. Королева, который, по-видимому, ведет разведку: ему, конечно, интересно знать, что мы делаем и каковы наши намерения. Сергей Павлович еще раз высказался за то, чтобы очередной пилотируемый полет готовили и осуществляли ВВС. В связи с разделением научных задач между нашим институтом и институтом Министерства здравоохранения (ИМБП — Ред.) Королев предложил, чтобы все задачи отбора и подготовки космонавтов, а также управление пилотируемыми космическими кораблями остались в ВВС. Настало время энергичнее отстаивать интересы военной космонавтики и готовить конкретные мероприятия при подготовке очередных космических полетов в целях укрепления обороны страны.

Три дня назад я беседовал с группой космонавтов, которых мы уже начали готовить к следующему полету (Беляев, Комаров, Шонин, Хрунов, Заикин, Горбатко, Волынов, Леонов). Эту группу мы сформировали 17 сентября 1963 года, за прошедшие два месяца входящие в нее космонавты больше обычного летали на самолетах и усиленно занимались физической подготовкой. Сейчас у нас еще нет конкретной программы предстоящего полета, но и не имея ее, мы обязаны начать подготовку космонавтов, иначе у нас не будет времени хорошо их подготовить.

Мы будем готовиться к наиболее трудному варианту — групповому полету на двух кораблях продолжительностью 8-10 суток. Полетное задание будет сложным: на кораблях много нового оборудования и имеются более широкие возможности для управления кораблем. Ни Академия наук, ни промышленность не проявляют инициативы в определении задач очередного полета космонавтов. Придется нам взять это на себя. Завтра начинаю «бой» за уточнение обстановки, выяснение намерений и возможностей сторон, за составление конкретных планов и программ предстоящих полетов. У Вершинина и Руденко планов, разумеется, нет — они ждут команд сверху. Мы дадим эти «команды» снизу.

20 ноября.

Вчера вечером я, как обычно, поехал на «Волге» на дачу. Было уже совершенно темно, шел сильный дождь, встречные машины слепили — ехать было очень трудно. Десятки раз приходила мысль: пора кончать с ежедневной ездой на машине, мне уже 56-й год и трудно работать по 14–15 часов в сутки. Я более 30 лет летал, уже 30 лет вожу автомашину. За все эти годы я не сделал ни одной царапины ни на самолетах, ни на автомашинах. Мне, бесспорно, везло и в работе, и в жизни, но кроме везенья у меня всегда были выдержка, организованность, отличное зрение, великолепный слух и уменье предвидеть. Кое-какие из этих моих качеств уже теряют свою былую силу: слабеют слух и зрение, пошаливает и память. Если бы можно было работать не более 7–8 часов в сутки, то я и сейчас не уступил бы многим молодым. Но мой рабочий день начинается в 6 часов утра и заканчивается в 7–9 часов вечера — это многовато.

Во вчерашней поездке на дачу ко мне подсел подполковник милиции и попросил подвезти его до Домодедова. Подполковник начал рассказывать о своем начальстве и плохих порядках в милиции, жаловался, что его выживают на пенсию в 52 года. При Сталине он занимал высокие посты в НКВД, а сейчас им командуют молокососы, его большой опыт не ценят и т. д. Меня несколько удивила его неосмотрительная откровенность, он плохо отзывался и о нашем государственном руководстве. Я был в гражданском костюме, было темно, и он не мог знать, с кем он разоткровенничался. Я спросил его: «А вы меня знаете?» — и назвал свою фамилию. Он замолк, стал извиняться и постарался быстренько смыться. Уходя, он сказал: «Похвалюсь жене, что ехал с Каманиным… Еще раз прошу меня извинить, наболело в душе, захотелось высказать все обиды…»