Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 1. (1960-1963)

11 августа я проснулся без четверти шесть — мне показалось, что доктор Никитин слишком шумит, рискуя разбудить ребят. Я встал, вышел в коридор и у двери комнаты космонавтов почти столкнулся с Сергеем Павловичем: он пришел взглянуть, как спят Николаев и Быковский. Приоткрыв дверь в их комнату и убедившись, что они еще крепко спят, он умчался на старт к ракете. За последние дни я убедился, что Сергей Павлович совершенно не жалеет себя и работает с большой перегрузкой и в очень тяжелых условиях. Среди его ближайших помощников много прекрасных людей и специалистов (Бушуев, Феоктистов, Раушенбах, Фролов, Шабаров и другие), но нет ни одного хорошего организатора, и поэтому ему лично приходится решать тысячи мелких вопросов.

В 7:30 на старте, в новом помещении по соседству с бункером, состоялось заседание Госкомиссии по пуску. Первым о готовности носителя и «Востока-3» доложил инженер-полковник Кириллов. Затем все главные конструкторы (Бармин, Косберг, Исаев, Гусев, Алексеев, Кузнецов, Воронин, Ткачев, Богомолов и другие) и последним Королев коротко доложили: «Все проверено, в надежности работы систем — уверены».

Все члены Госкомиссии подписали задание на полет. Комиссия заслушала и приняла к сведению доклад метеоролога (антициклон, ясно, скорость ветра 6–7 метров в секунду) и доклад Яздовского о состоянии космонавта. Когда после заседания Госкомиссии я вернулся в домик космонавтов, Николаев и Быковский уже встали. После завтрака мы, по старому русскому обычаю, на минутку присели, пожелали Андрияну успешного полета и благополучного возвращения. Карпов точно по расписанию в 8:50 усадил Николаева и Быковского в «Волгу» и повез их в МИК. Процедура медосмотра и надевания скафандров была выполнена без замечаний. Посмотреть всю процедуру одевания космонавтов приезжали Смирнов, Королев и Руденко. Убедившись в отличных медицинских показаниях Николаева и нормальном ходе облачения его в скафандр, я вместе с Гагариным и Титовым поехал на старт. Наши отношения с Королевым в эти предстартовые часы и минуты были вполне нормальными. Мы заключили неподписанный мир ради большой и ответственной цели: одновременного полета двух кораблей, и дружно работали рядом (в 10 метрах от ракеты расположен небольшой бетонированный козырек — здесь КП Королева и все средства связи). На КП только Королев, Гагарин, Смирнов, Бармин, Кириллов и я. На мне лежала вся ответственность за предстартовую подготовку космонавта и за связь с ним.

В 11:30 подъехал специальный автобус с двумя космонавтами, одетыми в скафандры. Николаев с помощью Карпова вышел из автобуса и доложил Смирнову: «Товарищ председатель Государственной комиссии, космонавт Николаев к полету готов». Смирнов, Королев, Келдыш и Руденко поцеловались с Николаевым, желающих целоваться было еще больше десятка, пришлось их немного потеснить. Николаев поднялся к лифту и, обернувшись к присутствующим, поблагодарил всех за подготовку к полету. На минуту голос у него дрогнул, и последние его слова мало кто разобрал — дверь закрылась, и лифт медленно пополз вверх к «Востоку-3»…

13 августа.

Слушали переговоры по КВ Николаева с Поповичем. Сейчас я дежурю на КП, на часах 7:30 по московскому времени. Полет проходит нормально: Николаев пошел на 31-й, а Попович — на 16-й виток. Николаев проснулся сам в 4:40, а Поповича разбудили в 4:53, семичасовой сон космонавтов был хорошим.

Вчера я так сильно устал, что не смог закончить записи за 11 августа, попробую сейчас дополнить их. Перед стартом Николаев больше, чем положено, затратил времени на осмотр оборудования кабины и проверку агрегатов. Зная его олимпийское спокойствие и методичность в работе, я не мешал ему навязыванием радиопереговоров, но Королев нетерпеливо ждал связи и за 10 минут до программного установления связи потребовал от Быкова — заместителя Главного конструктора Гусева — объяснений, почему нет связи с космонавтом. Я объяснил Сергею Павловичу, что Николаев занят проверкой оборудования и через 8 минут выйдет на связь, как положено. Королев удовлетворился объяснениями. Точно в положенное время мы услышали голос Николаева. Он доложил: «Проверку оборудования кабины и средств связи закончил; температура в кабине — 26 градусов, влажность — 50 процентов, к полету готов, самочувствие отличное». В первых радиопереговорах Андриян немного спешил, но после напоминания — не торопиться — его дикция стала лучше. Радиопереговоры с Николаевым вел, в основном, Гагарин, кроме него говорили Королев, Смирнов и я…

Сейчас 22:30, я только что добрался до домика космонавта. Было бурное заседание Госкомиссии и еще более бурное совещание у Смирнова. На Госкомиссии обсуждался вопрос о возможностях продления полета на срок более трех суток по техническому состоянию кораблей и по физическому состоянию космонавтов. На «Востоке-3» беспокоило понижение температуры до 13 градусов. При старте температура была 27 градусов, но за 29 витков полета она снизилась до 13 градусов и держалась такой до 36 витка. Николаев доложил, что он намеренно поддерживает такую низкую температуру. По техническому состоянию корабля «Восток-3» было отмечено, что в течение десяти ночных витков не работал бортовой «Трал», и не записывались телеметрические данные. Решили, что по техническому состоянию кораблей можно продлить полет и на четвертые сутки. У меня нет никаких сомнений в технике — она выдержит и обеспечит и более длительный полет. Вопрос в том, как такое решение может отразиться на здоровье космонавтов. Яздовский, Парин и Королев твердо высказались за полет на четверо суток. После них выступили Богомолов, Воронин, Кузнецов, Пилюгин, Алексеев и другие главные конструкторы. Все они поддержали Королева.

Я выступил против продления полета на 4-е сутки, хотя и признал, что прогнозы врачей и космонавтов по влиянию невесомости на организм человека, основанные на суточном полете Титова, оказались неправильными: Николаев и Попович чувствуют себя хорошо. Есть полная уверенность, что трехсуточные полеты будут выполнены успешно, но не надо забывать, что вход в атмосферу и спуск с парашютом потребуют максимального напряжения от космонавтов (по прогнозу в районе приземления будет ветер с порывами до 15–18 метров в секунду). Космонавты должны иметь достаточно сил, чтобы благополучно закончить полет. Продление полета еще на одни сутки — цель желательная, но она не может оправдать риска потерять или покалечить ослабленного космонавта.

Все присутствующие очень внимательно меня выслушали. Королев и Смирнов сказали, что мотивы, высказанные мной, заслуживают внимания и их нужно обсудить. После меня выступали Келдыш, Титов, Гагарин и Руденко. Все они высказались примерно в таком духе: «Я — за, но…» Руденко и Королев устроили перепалку: Смирнов сказал, что и того и другого нужно бы ударить булавой, но ее нет в его распоряжении. Решили поручить Королеву, Каманину и Гагарину переговорить с Николаевым, узнать его состояние, намерения и потом доложить Смирнову согласованное предложение. Всей комиссией пошли вызывать на связь «Сокола». Николаев не все понял из наших вопросов, но главное он уловил и сразу же доложил: «Чувствую себя отлично, могу продолжить полет еще на одни сутки». Мы пытались узнать, не устал ли он, но на этот прямой вопрос он не ответил и ушел из зоны слышимости. Через две минуты мы установили связь с «Беркутом» и дали ему задание спросить «Сокола» об усталости. Попович, если судить по голосу, чувствует себя хорошо, а Николаев — утомлен.