Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 2. (1964-1966)

Полет корабля 3КВ № 5 («Космос-110») прошел успешно, оборудование корабля работало хорошо, если не считать, что не раскрылись антенны «Зари», не «пищал» после посадки «Комар», неустойчиво работали ионные датчики, а «Сигнал» на КВ-режиме был слышен только в зоне прямой видимости. Уровень радиации на высоте 900 километров был незначительным. Собаки чувствуют себя удовлетворительно, но отмечается некоординированность их движений и, по-видимому, у них произошла значительная потеря кальция в костях. Полет корабля № 5 дает нам большую уверенность в успехе длительного полета «Восхода-3».

Главная причина задержки этого полета — неудовлетворительные результаты испытаний системы кондиционирования воздуха. Новые — пятые по счету испытания, которые проводятся сейчас в ИМБП и у Воронина, проходят успешно. Сегодня заканчиваются уже 16-е сутки испытаний в ИМБП, есть надежда, что система регенерации проработает 18–19 суток. Корабль «Восход-3» готов к отправке на полигон, носитель уже на полигоне. После окончания испытаний системы регенерации (10 апреля) можно готовить «Восход-3» к пуску, ориентировочно он может состояться 20–22 апреля.

Перенос пуска на эту дату осложняет проведение эксперимента «Свинец» (регистрация инфракрасного излучения при старте ракет). Для выполнения эксперимента «Свинец» необходима видимость экипажем ночного горизонта, а низкое стояние Луны может затруднить наблюдение. Кроме того, авторы «Свинца» после трехмесячной работы с экипажем сейчас предлагают новую методику проведения эксперимента. Я дал приказание генералу Кузнецову разобраться вместе с космонавтами в сущности предлагаемых изменений в методике проведения эксперимента и возможности ее надежного освоения в оставшийся короткий срок (10–15 дней). «Свинец» очень важный и ценный эксперимент, но подготовлен он, по вине ПВО, плохо.

25 марта.

Три года назад Мусе вырезали паховую грыжу. Через три месяца после операции она чувствовала себя совершенно здоровой, играла в теннис, много работала физически и не замечала усталости. Но последний год она все чаще жалуется на боли в левом боку, предполагая, что боли связаны с операционным швом. Специалисты провели обследование и поставили диагноз: колит и опущение почки. Для более обстоятельного обследования я отвез Мусю 22 марта в госпиталь имени Мандрыки. Уже две недели болеет Оля. Она ни на что не жалуется, но у нее отечность лица (особенно вокруг глаз) и все время держится температура от 37,5 до 38,4. Все меры, принимаемые врачами, пока не дают результатов. Лева замучил себя работой над диссертацией. Работает по 12–14 часов, мало и плохо спит, много курит, мало ест и выглядит очень усталым. Вчера у него было очень низкое артериальное давление (95/45) — это сильная гипотония, упадок сил. Сегодня утром поговорил с Левой. Я настойчиво советовал ему бросить курить, постараться нормально спать, меньше сидеть за расчетами и писаниной и побольше бывать на воздухе. Так что семейные дела у меня неважные. Вчера у меня было давление 190/105 — это уже многовато, по-видимому, на моем самочувствии сказывается не только работа, но и домашняя обстановка. Но будем крепиться и работать. «Деревья умирают стоя» вот так хотел бы умереть и я, но не раньше, чем через 10–15 лет. На этот срок моих сил может хватить при разумном их использовании и при нормальной обстановке на работе и дома.

Вчера в ЦПК ознакомился с новой методикой проведения эксперимента «Свинец». Уверенности, что эксперимент пройдет хорошо, у меня не прибавилось.

Вчера же мне позвонил маршал Захаров и в резкой форме заявил следующее: «Товарищ Каманин, Генеральный штаб — это вам не полигон Байконур, и собирать здесь корреспондентов я не разрешаю. Представьте мне список всех гражданских лиц, которых вы допускаете на КП. Впредь пропускать на КП гражданских будут только с моего разрешения. Доложите о нашем разговоре председателю Государственной комиссии». Этот звонок явился результатом неудачной попытки редактора «Известий» (он обратился лично к Захарову) добиться для прессы сносных условий работы.

Мы предпринимаем энергичные попытки дать нашему народу и всему человечеству побольше информации о предстоящем длительном полете в космос, а бюрократ в форме маршала плюет на все наши усилия. Если бы Захаров знал, как много делается для сбора информации с моего личного разрешения для печати, кино, радио и телевидения, он пришел бы в ужас и засадил бы меня в тюрьму. Но другого выхода нет: я твердо знаю, что в интересах СССР надо заранее готовить мощный поток информации о полете, и я буду делать все возможное, чтобы этот поток был как можно больше.

Вчера мы получили от маршала Захарова и вторую пилюлю. Он отказался подписать вместе с Вершининым письмо Л. В. Смирнову по уточнению задач Института медико-биологических проблем Минздрава и Института авиационной и космической медицины ВВС. Эти институты продолжают драчку и распри, и не занимаются проблемами длительных (межпланетных) полетов, хотя для этого и создавался институт Минздрава.

Сегодня у меня были Гагарин, Попович, Терешкова, Быковский, Комаров, Беляев и Леонов. Николаев немного приболел, а Титов — еще в Липецке. Вся девятка — делегаты 23-го съезда КПСС. Мы говорили о поведении космонавтов на съезде, в перерывах между заседаниями и о встречах с делегатами. За последние месяцы накопилось немало «шероховатостей» в поведении героев космоса. Любой самый маленький промах космонавта в позе, жесте, слове, одежде или даже в выражении лица становится известным широкой публике и часто истолковывается не в его пользу. В целом я доволен поведением всей девятки, но у каждого из девяти есть небольшие огрехи, и, если мы добьемся, чтобы их было поменьше, то все будет хорошо.

26 марта.

В ИМБП закончились испытания системы кондиционирования воздуха, они продолжались 18,5 суток вместо расчетных 20. Этот результат хотя и лучше прежних, но он лишний раз подтверждает, что полет «Восхода-3» может быть рассчитан только на 17–18 суток. Испытания у Воронина еще продолжаются, есть основания надеяться, что он дотянет их до 19 суток, но это ничего уже не изменит — ясно, что 20-суточного полета в этом году не будет.

Вместе с Терешковой были у Муси, всполошили весь госпиталь. Муся была очень довольна встречей с Валей, она ее не видела почти два месяца.

Был у меня Титов, рассказал о ходе освоения им самолета МиГ-21 в Липецке. Герман очень жизнерадостен и быстрословен, идеи из него бьют ключом. Он просил разрешить ему летать и в дни работы 23-го съезда КПСС, но я убедил Титова в несостоятельности его намерения, посоветовал очень внимательно поработать на съезде и обещал после съезда создать все необходимые условия для полетов, а также не перегружать его встречами в апреле. Я сказал Герману, что доволен его работой и поведением за последний год, но пока мы ему «папаху» не дадим, хотя многие торопят меня присвоить Титову звание полковника. Герман правильно меня понял и подтвердил, что он держит и будет держать данное мне слово. На мои слова: «Будешь еще и полковником, и маршалом» — Герман отпарировал: «Вот уж маршалом я никогда не буду, не тот у меня характер». Герман прав, он иногда излишне прямолинеен и не всегда уживчив с сослуживцами и старшими. На днях Вершинин и Рытов спрашивали меня, почему я не представляю Титова к званию полковника. Я доложил Вершинину, что Титовым я занимаюсь больше, чем кем бы то ни было из космонавтов. У нас с Германом было много бесед и серьезных разговоров. Год назад я твердо заявил Титову: «Еще один случай плохого поведения, и я перестану тебя уважать и поддерживать. Приближается съезд партии и выборы в Верховный Совет, но мы не сможем тебя делегировать в эти самые авторитетные органы, если ты коренным образом не изменишь свое поведение». По-видимому, Герман понял, что надо круто менять образ жизни, и у него хватило сил на «исправление» курса. Если до июня Титов не сорвется (съезд, выборы, поездки), то в июле присвоим ему звание «полковник».