Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 2. (1964-1966)

23 июля.

Вчера был в ЦПК. Мы договорились с Мишиным встретиться в Центре, но он не смог приехать — на него «навалилось» высокое начальство: Устинов, Смирнов и Афанасьев более пяти часов выясняли в цехах причины нашего отставания, но… они не там искали. Главная причина нашего позора в плохом, поверхностном руководстве космическими исследованиями со стороны Устинова, Смирнова, Келдыша и Малиновского. Увлечение автоматами, недоверие космонавтам, отсутствие твердых планов, плохая исполнительность, низкая требовательность и ошибки ОКБ-1 в конструкции кораблей — вот чем объясняется отставание СССР от США в освоении космоса.

Беседовал с Волыновым, Шониным, Береговым и Шаталовым. Приказал им немедленно возобновить подготовку к полету на «Восходе-3». Полковнику Масленникову дал указание спланировать подготовку экипажей для «Восхода-3» так, чтобы к 15 сентября выполнить всю программу тренировок. Беседовал с космонавтами, готовящимися для полета на 7К-ОК, обратил внимание Николаева, Комарова, Быковского и других на случаи нарушения режима и необходимость усилить занятия по изучению материальной части корабля.

Американский корабль «Джемини-10», пилотируемый астронавтами Джоном Янгом и Майклом Коллинзом, завершил вчера трехдневный полет посадкой в Атлантическом океане; приводнение состоялось в 900-х километрах восточнее мыса Кеннеди. Через 30 минут после приводнения астронавты были уже на борту авианосца. Это был замечательный полет. Астронавты дважды выполнили стыковку с ракетами «Аджена-10» и «Аджена-8», причем последняя ждала встречи с «Джемини-10» на орбите несколько месяцев. После стыковки астронавты включали двигатели и осуществляли маневры. В одном случае двигатель работал 16 секунд и поднял корабль до рекордной высоты — порядка 760 километров над Землей. Коллинз на 50 минут выходил из корабля и удалялся от него на 15 метров на всю длину фала, пользуясь индивидуальным реактивным устройством для перемещения в пространстве.

Полет «Джемини-10» лишний раз подтвердил всю серьезность нашего отставания от США. Казалось бы, пора это понять даже таким «дубам», как Устинов и Малиновский, но они упорно не хотят признавать причины невыполнения нашей космической программы. Да это и понятно — они не хотят заниматься разоблачением своих промахов, ошибок и пассивности.

25 июля.

Звонил Г. А. Тюлин, его тоже беспокоит затяжка с определением экипажей для «Союзов». Он сказал, что посоветовался с Устиновым и дал указание Мишину: «Командирами кораблей будут уже летавшие космонавты, а членами экипажей — кандидаты от ОКБ-1». Мишин еще пытается отстаивать свое намерение послать в космос на первых «Союзах» только своих людей, но Тюлин заверил меня, что его решение твердое и в ближайшие дни ОКБ-1 пришлет в ЦПК четырех кандидатов для подготовки их в качестве членов экипажей кораблей 7К-ОК. Это неплохой сигнал — можно сказать, что на 50 процентов мы уже одержали победу. Я советовался с Вершининым о нашей позиции в дальнейшем. Решили ускорить прохождение письма в ЦК КПСС от Малиновского; кандидатов от ОКБ-1 в ЦПК пока не принимать, а если получим приказ обязательно готовить и их, то организуем подготовку так, чтобы готовились в качестве членов экипажей и космонавты ВВС (Хрунов, Горбатко, Воронов и Колодин).

Главный конструктор Г. И. Северин позвонил мне и выразил недовольство тем, что ОКБ-1 сделало на «Союзе» люк диаметром только 660 миллиметров: через такой люк космонавт с ранцем на спине выходит из корабля с большим трудом, а вход в корабль почти невозможен. Северин настаивает на увеличении люка до 700 миллиметров, а ОКБ-1 против увеличения люка и за перенос ранца со спины на ноги. Северин просил поддержать его позицию. В основном он прав: люк надо делать шире. Но сейчас, во избежание задержки полета, можно согласиться и с креплением ранца на ногах. Одновременно надо потребовать от ОКБ-1 увеличения люка на последующих кораблях.

Звонил Ф. Н. Петров. Завтра в Институте марксизма-ленинизма будут отмечать его 90-летие, он пригласил на юбилей Вершинина, меня и космонавтов. Придется послать одного космонавта поприветствовать самого старого (член партии с 1896 года) коммуниста планеты.

27 июля.

Был вчера в ЦПК, беседовал со слушателями-космонавтами. Рассказал им о сложившейся обстановке, указал на значительное усложнение техники и необходимость более углубленной подготовки к полетам. В летной, физической и теоретической подготовке слушателей-космонавтов обнаружены некоторые недостатки, плохо еще с изучением английского языка. На месте принял ряд решений по улучшению качества занятий; численность групп по физподготовке и изучению английского языка сократил в два раза (4–6 человек вместо 12–15). За семь месяцев пребывания в ЦПК ни один из 21 слушателя не замечен в выпивках, курении и каких-либо других серьезных нарушениях. Но кое-какие отклонения от норм имели место: Шарафутдинов получил двойку по астрономии, Щеглов самовольно ушел на пляж, а Скворцов, взлетая на МиГ-21, слишком рано убрал шасси (в конце разбега) и был на волосок от тяжелого летного происшествия. Всех предупредил, что при повторении подобных нарушений виновные будут отчисляться из Центра.

К 15 часам я, Комаров, Хрунов, Горбатко и Ващенко поехали в ЛИИ. У Н. С. Строева собрались кроме офицеров ВВС Мишин, Цыбин, Северин, Алексеев, Анохин, летчики-испытатели и испытатели космической техники. Мы просмотрели кинокадры о ходе экспериментов на самолете Ту-104 по надеванию испытателями скафандров в условиях невесомости и переходу из корабля в корабль. Люк корабля имеет диаметр 660 миллиметров, а поперечное сечение космонавта в наддутом скафандре и с ранцем на спине составляет 650 миллиметров. Четыре испытателя десятки раз пытались выходить и входить в корабль. 50 процентов попыток оказались неудачными. Было много случаев, когда прямоугольная коробка ранца не проходила через круглое отверстие люка. Испытателям приходилось проделывать акробатические трюки, чтобы протолкнуться в люк, причем особенно труден вход в корабль. Все единодушно признали, что необходимо расширить люк или изменить форму и уменьшить размеры ранца. Мишин заявил, что для кораблей № 3 и № 4 увеличить люк уже невозможно, корабли почти готовы, и переделка люка задержит полет на 6–8 месяцев, но он согласен внимательно изучить возможности увеличения люка на последующих кораблях. Северин сказал, что он не может изменить форму ранца и уменьшить его размеры. Договорились, что сегодня в ОКБ-1 будут продолжены попытки найти согласованное решение. Одновременно решили продолжать испытания и подключить к испытателям космонавтов Хрунова и Горбатко. Предложение об участии в испытаниях космонавтов внес Северин, и в этот момент Мишин допустил большую бестактность. В присутствии Хрунова, Горбатко и всех собравшихся он выкрикнул: «А зачем Хрунова и Горбатко включать в испытания? Ведь они не полетят в космос…» Создалась очень неприятная ситуация, все с недоумением смотрели на меня. Пришлось сказать Мишину, что вопрос о том, кто полетит, будет решаться не здесь, и вряд ли уместно сейчас говорить об этом. Мишин понял свой промах и сказал, что он не возражает против участия в испытаниях Хрунова и Горбатко, но одновременно настаивает на включении в группу испытателей от ОКБ-1 Анохина и Елисеева. Такое предложение возмутило даже невозмутимого Строева (начальник ЛИИ), он сказал: «Я очень уважаю Анохина, но нужно ли включать его в группу испытателей? Над этим нужно серьезно подумать». А Северин и Алексеев добавили: «На Анохина скафандра нет и раньше, чем через 2–3 месяца, не будет». Вся эта сцена — лишняя иллюстрация нашей плохой работы, подтверждение того, что ВПК (Смирнов) плохо руководит промышленностью и пытается вмешиваться в подготовку космонавтов. В сложившейся обстановке было бы целесообразно заставить ОКБ-1 на кораблях № 5, № 6 и последующих расширить люк до 720 миллиметров, а для того, чтобы не срывать сроки полета кораблей № 3 и № 4, люки в них не переделывать, а Главного конструктора Северина обязать перенести ранец со спины на пояс. Северин утверждает, что для такого изменения подвески ранца ему потребуется три месяца. Думаю, что здесь он перебрал, — с этой работой можно справиться и за месяц. Подвеска ранца на поясе значительно облегчает выход и вход через люк, но космонавт с ранцем на поясе выглядит не совсем обычно: нарушается уже сложившееся представление об экипировке космонавтов.