Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 4. (1969-1978)

Сегодня из Москвы прилетел Керимов с большой группой специалистов, необходимых для обеспечения расстыковки и спуска корабля с орбиты. Афанасьев, Келдыш, Мишин и Карась все еще находятся на космодроме.

29 июня.

Только что вернулся с вечерней прогулки к морю. Вскоре на КП закипит напряженная работа по управлению расстыковкой и посадкой «Союза-11», а пока мы целый час отдыхали и наслаждались морем, отрешившись от предстоящих трудностей и от недавней неудачи с ракетой Н-1. Четыре часа назад Мишин и Афанасьев вместе с другими участниками пуска Н-1 прилетели с космодрома, где им пришлось пережить тяжелую драму… Но никто не хотел вспоминать об этом несчастье — на прогулке говорили о разных пустяках, а Мишин собирал в банку божьих коровок для своего подмосковного сада (в последние дни на берегу мириады этих симпатичных жучков).

Сегодня на заседании Госкомиссии мы подписали решение о посадке «Союза-11» на третьем суточном витке 30 июня в 02:18 московского времени примерно в сотне километров к востоку от Джезказгана. Теперь от нас требуется большое терпение и умение ждать и молчать — молчать тогда, когда хочется крикнуть: «Как сел корабль? Как самочувствие космонавтов?»

Я предупредил членов комиссии, что космонавты после приземления не будут открывать люк и выходить из корабля — нам придется ожидать минут 20–30, пока группа поиска подойдет к «Союзу-11», откроет люк и доложит о состоянии экипажа. Сейчас все согласны с тем, что космонавтам не следует пытаться выйти из корабля без помощи врачей, но через минуту после посадки об этом забудут и станут требовать немедленных ответов на десятки мучительных вопросов…

3 июля. Москва.

Вчера на Красной площади хоронили Георгия Добровольского, Владислава Волкова, Виктора Пацаева. Кремлевская стена приняла останки еще троих наших космонавтов…

Уходящая неделя была черной для советской космонавтики. Позже я попытаюсь восстановить в памяти и описать трагические события этих дней, а сейчас я должен ехать на аварийную комиссию по разбору причин гибели экипажа «Союза-11».

5 июля.

Воскресенье провел на даче. Работал в саду до одурения и отсыпался. Впервые за последнюю неделю смог поспать семь часов подряд — физическую усталость удалось снять, но душевное равновесие и спокойствие придут, наверное, нескоро.

Тяжесть утраты настолько тяжела, что я непрерывно думаю об одном и том же — а все ли мы сделали для предотвращения трагической гибели экипажа «Союза-11»? И я не могу убедить себя в том, что сделано все: мы сумели предусмотреть и избежать многих опасных ситуаций, которые могли бы привести к печальному исходу полета, но конкретной причины гибели Добровольского, Волкова и Пацаева не предупредили. А можно ли было ее предупредить? Да, можно было предупредить!

Космонавты и специалисты ВВС много раз и устно, и письменно (вплоть до обращений в ЦК КПСС) настаивали на необходимости иметь на борту корабля скафандры и средства наддува воздуха, но нам все время (на протяжении семи лет!) отвечали отказом. В ответ на наши просьбы В. П. Мишин неоднократно заявлял, что мы — перестраховщики, что разгерметизация корабля «Союз» полностью исключена и, стало быть, на нем «можно летать в трусиках».

На борту «Союза-11» можно было бы иметь скафандры лишь в том случае, если бы его экипаж состоял не из трех, а только из двух космонавтов (три скафандра весят около 80 килограммов и требуют дополнительного объема). Имеется решение правительства, которое предоставляет главному конструктору право принимать окончательный вариант конструкции и оборудования корабля. Следует признать, что трехместный вариант корабля «Союз» при отсутствии на нем скафандров — принципиальная ошибка. Ошибочным является и решение о снятии с борта «Союза» баллона наддува, принятое Мишиным вопреки протестам специалистов ВВС.

В субботу 3 июля заседала Госкомиссия, наметившая программу и план расследования происшествия. Создано десять подкомиссий, которым поручено в недельный срок представить материалы расследования. Председателями шести подкомиссий назначены представители ВВС — Каманин, Шаталов, Николаев, Фролов, Береговой, Бабийчук. Я возглавляю комиссию по определению состояния «Салюта» и подготовке предложений о дальнейшем его использовании.

В тот же день было однозначно установлено, что причиной гибели экипажа «Союза-11» явилась разгерметизация корабля из-за самопроизвольного открытия вентиляционного клапана. На пленках бортовой записывающей аппаратуры «Мир» точно зафиксированы начало и конец разгерметизации: давление воздуха в кабине «Союза-11» стало резко снижаться сразу же после разделения отсеков корабля и за 112 секунд упало до нуля.

Причина открытия клапана пока не выяснена. Установить ее — вот главная задача аварийной комиссии. Остается добавить, что в бортовой инструкции экипажу о клапане написано следующее: «В случае посадки на воду при невозможности открыть люк из-за волнения моря, а также в случае длительного отсутствия групп поиска (более часа) космонавтам разрешается открыть вентиляционный клапан». Только через час после посадки разрешается открыть клапан, а он открылся на высоте 170 километров…

6 июля.

У меня появилась возможность хотя бы частично восполнить пробелы в моем дневнике, что я и попробую сделать.

29 июня.

В 19:30 все члены Госкомиссии собрались на евпаторийском КП для руководства расстыковкой «Союза-11» с «Салютом» и посадкой корабля. Генерал Николаев доложил: «На борту станции все в порядке. На 15-м суточном витке полета в 19:45 начнется сеанс связи с экипажем». Сеанс связи начался вовремя, Добровольский и Волков сообщили, что консервация станции закончена, все возвращаемые с орбиты материалы и документация уложены в спускаемом аппарате, экипаж надел противоперегрузочные костюмы и готов покинуть станцию. Во время переговоров Елисеева с экипажем выяснилось, что Волков не включил на борту станции фильтр вредных примесей. Волков пытался доказать, что «земля» якобы приказала фильтр не включать, но после просмотра записей вчерашних переговоров убедился, что допустил ошибку, включил фильтр и доложил об этом.

После перехода экипажа со станции на борт корабля и закрытия переходного люка между бытовым отсеком и спускаемым аппаратом мы услышали взволнованный голос Владислава Волкова: «Люк негерметичен!.. Что делать?.. Что делать?..» Оказалось, что транспарант «Люк открыт» не погас. Елисеев, проводивший сеанс связи с экипажем, отреагировал на эту ситуацию очень спокойно: «Не волнуйтесь. Откройте люк, выберите штурвал влево до отказа. Закройте люк и поверните штурвал вправо на шесть с половиной оборотов». Волков и Добровольский выполнили указание Елисеева и доложили, что транспарант «Люк открыт» по-прежнему горит. Затем они повторили процедуру открытия-закрытия люка еще несколько раз, но транспарант продолжал гореть…