Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 4. (1969-1978)

6 октября.

На космодром прилетели сегодня генералы Ефимов, Картаков и Горегляд.

Во второй половине дня Мишин провел техническое руководство, а около 19 часов вместе с Керимовым и группой специалистов (Башкин, Фролов и другие) приехал к нам на 17-ю площадку. При участии Ефимова и Мишина провели беседу с экипажами «Союзов» о программе полета. У космонавтов было несколько уточняющих вопросов, вызванных отсутствием окончательных решений по ряду экспериментов. Очень важный вопрос поднял Владимир Шаталов.

Он просил разрешения выполнить вручную сближение кораблей в том случае, если после выведения на орбиты экипажи «Союза-7» и «Союза-8» будут визуально наблюдать друг друга. Применение такого способа позволит экономить время и топливо на этапе сближения и будет иметь большое значение для отработки способов перехвата спутников противника. Мишин, сославшись главным образом на нежелательность дополнительного риска, ответил на просьбу Шаталова отказом.

Дело в том, что наши космические корабли типа «Союз» рассчитаны в основном на автоматическое управление полетом. На них не установлены приборы для индикации относительной скорости сближения кораблей и расстояния между ними, а визуальный контроль процесса сближения экипажами затруднен плохим обзором (на кораблях имеются только боковые иллюминаторы). И вообще все вопросы пилотирования космических кораблей экипажами разработаны у нас недостаточно: тут есть над чем подумать и конструкторам, и самим космонавтам. Мною уже была поставлена задача перед НИИЦПК о подготовке к выполнению нескольких НИР по вопросам ручного управления полетом и посадкой пилотируемых космических кораблей.

Программа технических (раздел А), научных (Б) и военно-прикладных (В) экспериментов, намечаемых к проведению на кораблях «Союз-6, -7, -8», весьма насыщена (здесь приведены лишь некоторые пункты этой программы. — Ред.):

А-1. Наблюдение и фотографирование процессов сближения, причаливания, стыковки и расстыковки.

А-6. Отработка систем ориентации и управления движением.

А-15. Отработка методов автономной навигации.

Б-1. Наблюдение и фотографирование облаков, циклонов и снежных покровов Земли.

Б-5. Фотографирование геолого-географических объектов земной поверхности.

Б-10. Исследование методов сварки металлов в условиях полета ИСЗ.

Б-13. Наблюдение светящихся частиц.

Б-19. Исследование микрометеорной эрозии поверхности иллюминаторов.

Б-32. Исследование артериального давления до и после физической нагрузки.

В-15. Изучение особенностей наблюдения земной поверхности в условиях светлой и темной стороны.

В-19. Исследование распространения радиоволн среднего диапазона через ионосферу.

В-20. Измерение энергетической плотности излучения факелов двигательных установок.

В-22. Исследование возможности проведения прицельного фотографирования.

Помимо выполнения программы экспериментов экипажам «Союзов» предстоит провести несколько телевизионных передач, знакомящих телезрителей с условиями работы и быта космонавтов в орбитальном полете.

7 октября.

Во второй половине дня был на заседании Госкомиссии. Главные конструкторы и начальники служб доложили о полной готовности ракет, кораблей, космодрома и средств управления полетом. Я доложил о подготовленности к полету экипажей, а генерал Картаков — о готовности службы поиска. Решением Госкомиссии подтверждены даты пусков трех кораблей «Союз», намеченные ранее на заседании 1 октября.

8 октября.

К 8:00 я, Ефимов и Горегляд прибыли на 31-ю площадку, чтобы понаблюдать вывозку на старт состыкованного с ракетой корабля «Союз-6». Я уже десятки раз видел эту процедуру — для меня это обычная деловая операция, но генерал Ефимов с ней еще незнаком, и я рекомендовал ему посмотреть ее.

На вывозке «Союза-6» присутствовали Керимов и Мишин. В телефонном разговоре вчера поздно вечером Мишин пытался убедить меня в необходимости замены Владислава Волкова в экипаже «Союза-7» инженером Георгием Гречко. В принципе это дело Мишина: оба кандидата на полет работают в его конструкторском бюро, и ему решать, кто из них лучше другого. Однако сейчас, за три дня до пуска нет каких-либо оснований и особо веских причин для такой замены (десять дней назад мы направили в ЦК и правительство письмо с предложением о включении Волкова в состав экипажа «Союза-7»). По телефону я высказал Мишину свои соображения по этому поводу, но он тем не менее просил подумать о возможности замены. О нашем ночном разговоре с Мишиным мне удалось предупредить Керимова — он согласился с моими доводами и пообещал отбивать любые попытки изменить состав экипажа. Но сегодня утром Мишин уже не поднимал вопрос о замене Волкова.

В 9:30 мы приехали в МИК ракеты Н-1, где нас встретил один из заместителей Мишина — Дорофеев Борис Аркадьевич. Четыре года назад ракета Н-1, два старта для нее и монтажно-испытательный корпус (самое большое здание в Европе) произвели на меня очень сильное впечатление, но позже, когда мне довелось подробнее ознакомиться с Н-1, я понял, что она спроектирована неудачно и вряд ли станет надежным носителем. Я уклонился от участия в работе Государственной комиссии по этой ракете (уговорил Вершинина выдвинуть от ВВС в состав комиссии генерал-полковника Пономарева) и не присутствовал на двух пусках Н-1, состоявшихся в феврале и июле этого года. Оба пуска оказались аварийными, причем в июльском пуске ракета взорвалась прямо над стартом, нанеся ему огромные повреждения. Ракета Н-1 сильно проигрывает в сравнении с американским носителем «Сатурн-5», но другой мощной ракеты, с помощью которой мы могли бы послать людей на Луну, у нас нет. Я знаком с решениями правительства и докладами Афанасьева и Мишина о необходимости доработки Н-1 — намерения «лечить» плохую ракету казались мне ошибочными. Сегодня я поехал в МИК ракеты Н-1 только из желания показать ее генералу Ефимову и посмотреть разрушенный взрывом старт.

В МИКе мы осмотрели раздельно все три ступени и головной блок ракеты. Б. А. Дорофеев рассказал нам о причинах двух аварий Н-1 и мероприятиях по повышению ее живучести. В сопровождении полковника Моисеева мы побывали у ракеты, установленной на старте, поднимались в лифте к головной ее части на высоту 104 метра и осмотрели рабочие отсеки всех трех ступеней. Затем мы очень подробно ознакомились со стартовым комплексом, состоящим из наземных башен обслуживания высотой 120 метров и пятиэтажных подземных сооружений. В результате осмотра ракеты и старта, а также в ходе бесед с Дорофеевым, Моисеевым, Барминым и другими специалистами, хорошо знающими Н-1, я пришел к выводу, что попытки «лечить» ее не столь уж и безрассудны, как мне представлялось раньше. Будем надеяться, что ракета Н-1 все-таки «научится» летать. Без такой надежды наши космические перспективы очень мрачны: 7–8 лет отставания от США в освоении Луны и планет.