Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 4. (1969-1978)
- Название:Скрытый космос. Книга 4. (1969-1978)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 4. (1969-1978) краткое содержание
Автор этой книги, будучи с 1960 по 1971 год помощником Главнокомандующего ВВС по космосу, зафиксировал в своих дневниках многие важнейшие события «утра космической эры», в которых он принимает самое непосредственное участие. Собранные воедино, «Космические дневники генерала Каманина» — так озаглавил свои записи сам автор — читаются как увлекательная повесть о людях, готовивших и осуществлявших первые пилотируемые полеты в космос. В книге отражена острая борьба идей, мнений и интересов тех, кто определял развитие отечественной космонавтики на начальном этапе освоения космического пространства.
Скрытый космос. Книга 4. (1969-1978) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В принципе планируемое пребывание экипажа на станции продолжительностью 30 суток нас вполне устраивает, но если пуск ДОС № 1 состоится в 1971 году и до него не будет новых длительных полетов на «Союзах», то рассчитывать на возможность обеспечения 30-суточного пребывания космонавтов на орбите нереально, — в этом случае мы будем настаивать, чтобы длительность полета экипажа на станции не превышала 20 суток. Л. В. Смирнов высказал требование вывести в космос ДОС № 1 в феврале 1971 года (до 24-го съезда КПСС). Я уверен, что пуск ДОС № 1 не состоится раньше мая, но космонавтов мы тем не менее подготовим для полета на ней к 1 февраля.
30 июля.
В ЦПК закончено написание и оформление отчета о полете «Союза-9». Николаев подписал отчет и сегодня с Валей и Аленкой вылетает на отдых в Сочи (Севастьянов улетел туда еще 25 июля). На этом эпопею длительного космического полета на «Союзе-9» можно считать в основном законченной. Однако его значение еще недостаточно оценено: многие (в том числе и Мишин) не понимают, что 18-суточным полетом Николаева и Севастьянова вскрыты такие отрицательные влияния невесомости на организм человека, которые окажут очень существенное воздействие на планирование и подготовку длительных пилотируемых полетов в космос. Нужны новые длительные полеты (три, пять, а лучше десять), которые могли бы дать нам надежные данные о предельных возможностях пребывания человека в условиях невесомости и позволили бы нащупать пути защиты от ее вредных влияний.
31 июля.
Сегодня я последний раз выступил в защиту Германа Титова. За девять лет пребывания в ЦПК Титов совершил более десятка грубейших дисциплинарных проступков, связанных с выпивками, нарушением правил уличного движения и пр. Он дважды отстранялся от должности и получал строгие взыскания как по строевой, так и по партийной линии. Главный маршал авиации К. А. Вершинин предупреждал Титова о том, что в случае повторения им нарушений дисциплины мы будем ходатайствовать о лишении его мандата депутата Верховного Совета СССР и звания Героя Советского Союза. Титов обещал командованию ВВС, партийной организации ЦПК и товарищам по службе, что он возьмет себя в руки, прекратит выпивки и больше не допустит промахов в своем поведении. После гибели Гагарина Титов года полтора держался прилично, но в октябре прошлого года сорвался: сел за руль автомобиля в нетрезвом виде и устроил дебош с милиционерами. За этот проступок он был строго наказан приказом Главкома и на один год отстранен от полетов.
Весной этого года Титов стал просить разрешения на поступление в академию Генерального штаба. Я советовал ему не уходить из Центра, но он через Кутахова и Иванова добился согласия маршала Гречко на перевод в академию. До начала занятий в академии остался один месяц, и вот 22 июля Титов вновь садится за руль автомобиля в нетрезвом виде и грубо нарушает правила уличного движения (передо мной лежат рапорт старшего инспектора ГАИ и доклад об этом происшествии коменданта города Москвы генерала Астахова).
Сегодня я говорил с Германом один на один и предупредил его, что беседую с ним с глазу на глаз в последний раз и что в будущем, если потребуется, я буду разговаривать с ним только при свидетелях. Я напомнил Титову о наших многочисленных предупреждениях и о том, что его уже не избрали в Верховный Совет, что он катится по наклонной плоскости и что все это может окончиться для него очень печально. Титов сказал: «Мне стыдно, что я не сдержал данного мною слова… Я не буду оправдываться, а прошу только последний раз дать мне возможность исправления и разрешить учиться в академии». На просьбу Германа я ответил так: «Я готов в последний раз поверить твоим обещаниям и сделать все для того, чтобы дать тебе возможность учиться в академии Генерального штаба, но для этого ты должен выполнить три условия: во-первых, откровенно рассказать, где и с кем выпивал вечером 22 июля; во-вторых, немедленно отдать мне водительские права и ровно год не садиться за руль автомашины; в-третьих, немедленно написать рапорт с просьбой о замене квартиры в Звездном на квартиру в Москве».
Титов согласился выполнить все три условия. Он рассказал, что в тот вечер был в Купавне на даче главного редактора журнала «Авиация и космонавтика» полковника Асташенкова. Кроме хозяина дачи там были еще писатель Семенихин и заместитель Асташенкова полковник Ковалев. За разговором все понемногу выпили сухого вина. В 9 часов вечера Ковалев и Семенихин попросили Германа подвезти их в Москву, и он не решился отказать им в такой просьбе. Титов, бесспорно, виноват в этом происшествии, но не менее его виноваты и Асташенков, Ковалев и Семенихин, спровоцировавшие Германа на управление автомашиной после выпивки.
Герман положил на стол передо мной свои водительские права и твердо обещал, что ровно год не будет садиться за руль. Я глубоко убежден, что Титову нельзя разрешать езду на машине до тех пор, пока он совершенно не прекратит выпивки (у него было много дорожных происшествий, связанных с употреблением спиртного). Я не имею формального права запретить офицеру управлять автомобилем, но в данном случае я сделал это в интересах самого Титова.
Титов выполнил и третье мое условие, на котором я настаивал также в интересах самого Титова. Живя в Звездном и тратя каждый день по 3–4 часа на поездки в Москву и обратно, он не сможет отлично учиться в академии, да и ежедневная езда на служебном автомобиле, особенно в осенне-зимний период (дожди, гололед), сопряжена с риском попасть в новые автопроисшествия.
Сегодня же я убедил Мороза, Ефимова и Кутахова в том, что нужно еще раз поверить Титову и дать ему возможность исправиться. Я понимаю, что многие могут обвинить меня в излишней мягкости по отношению к Титову, но ведь дело не только в этом: Титова знает весь мир — он был и остается гордостью советского народа, и нам, его друзьям и старшим товарищам, да и всем советским людям будет очень обидно и больно, если он покатится и дальше вниз, а мы ничего не сделаем, чтобы не допустить развенчания высокого звания космонавта-2. У меня нет твердой уверенности, что Титов исправит свое поведение за время учебы в академии Генштаба, — больше того, я опасаюсь, что его падение будет продолжаться, но я обязан и буду делать все возможное для того, чтобы избежать печального конца.
1 августа.
Маршал Кутахов с группой генералов и офицеров вылетел сегодня в Египет, за Главкома остался Ефимов. В Главном штабе все довольны убытием Кутахова в командировку: его никто не любит и почти все боятся. Мои личные отношения с Главкомом постепенно улучшаются, но хорошими они никогда не будут, поскольку у нас с ним совершенно разные взгляды на задачи и пути освоения космоса. Вчера за обедом, к примеру, Кутахов пытался поддеть меня вопросом: «Что же это вы, Николай Петрович, вместе с Мишиным жалобы на меня пишете?» Я понял, что он прочитал наше письмо о ходе строительства космических тренажеров, адресованное Смирнову и Афанасьеву, и полушутя ответил: «Жаловаться на начальство военным не положено, товарищ Главком. Начальство можно только просить, что мы и делаем». «По существу письма вы правы, но его форма могла быть и другой», — огрызнулся напоследок Кутахов.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: