Николай Егорычев - Солдат. Политик. Дипломат. Воспоминания об очень разном

На пленуме ЦК КПСС 25 мая 1966 года меня рекомендовали в состав Президиума Верховного Совета СССР в числе 20 кандидатур. Список зачитывал Л. И. Брежнев.

Там же был предложен состав нового Совета министров СССР. Рад был услышать, что Алексея Николаевича Косыгина вновь рекомендуют как главу будущего правительства, и почему-то зацепила фамилия кандидата в члены ЦК И. Ф. Синицына – министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения. Не знал я тогда, что судьба свяжет меня с ним и не на один день.

2 августа на первой сессии VII созыва депутаты Верховного Совета СССР единогласно избрали Президиум Верховного Совета СССР. Председателем Президиума был избран Н. В. Подгорный. Работы прибавилось.

К тому времени у меня сложились добрые, дружеские отношения со многими влиятельными и прогрессивными москвичами. Среди них были и академик-бунтарь П. Л. Капица, и опальный при Сталине и ошельмованный при Хрущеве маршал Г. К. Жуков; выдающиеся ученые М. К. Янгель и М. В. Келдыш, поэт Е. А. Евтушенко, скульпторы Е. В. Вучетич, Э. И. Неизвестный и С. Т. Коненков, хирург А. А. Вишневский, режиссер О. Н. Ефремов, народный художник П. Д. Корин, выдающийся виолончелист М. Л. Ростропович, писатель К. М. Симонов и другие.

Теплые отношения возникли с композитором Д. Д. Шостаковичем, писателем Л. М. Леоновым, режиссерами Р. Н. Симоновым, А. В. Эфросом, артистом А. И. Райкиным и многими другими.

Мне несказанно повезло, что я имел возможность общаться с выдающимися людьми России. С некоторыми я встретился позднее, как, например, с дирижером В. И. Федосеевым.

У меня сохранились – к сожалению, не все – письма видных москвичей того времени. Думаю, они могут быть интересны и современному читателю.

«13 января 1967 г.

Дорогой Николай Григорьевич! Завтра рано утром улетаю в Америку. Завтра же вызывают в Райисполком т. Горбачева, чтобы объявить ему о прекращении травли на него в связи с ремонтом моей дачи и постройкой мне там гаража и котельной. Кажется, даже мне собираются возвратить часть денег, которые у меня контора с удовольствием «перехватила». Но это все пустяки. Главное, что не пострадал настоящий, душевный и честный человек по гнусному доносу, да еще обвиненный в пристрастно добром отношении ко мне!

Но я Вам пишу это письмо по еще более важному поводу: как для меня и моей жены было важно в очень мрачный момент нашей жизни встретить в Вашем лице и на Вашем месте такого отзывчивого, понимающего человеческую душу, тонкого и решительного человека. Я улетаю окрыленный на очень большое и, как я думаю, важное дело. Это моя пятая поездка в США и Канаду, но она самая значительная, потому что я буду там давать концерты по таким трудным программам, которые еще были недоступны никому. Надеюсь, что Вы услышите о них, и пусть тогда порадуется Ваше сердце, что в этом успехе есть большая доля Вашего участия.

Горячо обнимаю Вас и желаю всей Вашей семье самого большого счастья.

Искренне преданный Вам Мстислав Ростропович.

P. S. Сейчас «законченное» дело Горбачева передано в Ваш отдел Горхозяйства. Опасаюсь, как бы его опять не начали снова. Хорошо, если бы они знали Ваше отношение к этому».

20 марта 1967 г.

«Дорогой и замечательный друг – Николай Григорьевич! Уже более 2 месяцев скитаюсь по Канаде и США. Много играл, провел цикл концертов в Нью-Йорке, где меня называют «суперменом» (сверхчеловеком), остается еще два месяца, но силы еще не иссякли. Недавно приехала ко мне сюда Галя, теперь будет слегка легче.

Мы Вас искренне и горячо любим. Очень часто о Вас говорим.

Не забываю играть и для моих соотечественников. Специально летал в Оттаву, где выступал для нашего посольства, в Нью-Йорке выступал в Организации Объединенных Наций, после чего получил очень милое письмо от У Тана. В Вашингтоне обязательно тоже выступлю для посольства.

У меня есть потребность делать доброе, и Вы помогли этой потребности существовать, ибо Вы добрый и отзывчивый человек.

Передайте, пожалуйста, сердечный привет от меня и моей жены Вашей семье.

Желаю Вам самого большого здоровья и счастья.

Искренне Ваш Слава Ростропович »

27 марта мне исполнится 40 лет. В этот день я буду в Нью-Йорке, и здесь устраивают несколько приемов по этому случаю. Обязательно буду пить за Ваше здоровье.

P. S. Вот Вам и пример нашей трудной жизни: двое дочек неизвестно с кем (приходящая домработница); на даче старая тетя Настя. Надеемся, что дочки живы, котлы работают, тетя Настя здорова и собака не сдохла. Но точно ничего не известно. Уверены только в том, что есть хорошие люди и если будет что-то, они помогут, но их за это нельзя обижать!!!»

Письмо К. Симонова

«29 мая 1967 г.

Уважаемый Николай Григорьевич!

Посылаю Вам «Сто суток войны». Они сброшюрованы так, как должны были идти в журнале, т. е. разделены на три куска.

Но я бы советовал лучше читать так, как они будут в книге – т. е. сначала читать подряд все три куска дневников, а потом подряд все три куска комментариев.

На странице 67 комментариев я пометил ту купюру, на которую, по зрелому размышлению, решил пойти. Может быть, и в самом деле еще не пришло время говорить это, ибо еще могут сложиться вдруг обстоятельства, в которых это рассуждение вдруг повернут против нас, не в историческом, а напротив, как раз в современном плане. Жму Вашу руку.

Ваш К. Симонов ».

Письмо Б. Полевого

«6 июня 1967 г.

Дорогой Николай Григорьевич!

Позвольте мне от души поблагодарить Вас за улицу Александра Фадеева. Вы представить себе не можете, какой добрый резонанс вызвало это в писательской среде. Когда решение Моссовета было опубликовано, я был с группой писателей и поэтов в Пушкинских горках на торжествах. За столом прочли эту заметку, и поднялось великое ликование. Дернули соответствующий тост и с удовольствием выпили за эту новую столичную улицу и за руководителей столицы, пошедших навстречу заветной писательской мечте.

А на пути с вокзала мы с женой специально проехали по этой улице и убедились, что выбрана она очень удачно – недалеко от его последней квартиры и близко от Миусской красивой площади, которую со временем можно украсить фадеевским памятником, для которого и место есть против дворца пионеров.

Словом, большое, большое Вам спасибо. Человек этот был в нашей среде настоящим большевиком, комиссаром, который двадцать пять лет верно служил родной литературе, показывая великолепный пример партийности и партийной непримиримости всем нам.

Ваш Б. Полевой ».

Брежнева и его окружение раздражало, что авторитет московского первого секретаря продолжает расти. Для того времени я держался слишком независимо и потому становился все более неугоден брежневскому руководству…