Илья Ратьковский - Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)

Свой подсчет жертв этапа приводит современный харьковский исследователь Э. Зуб. Согласно его данным, количеств жертв было также значительным: «Начнем с такого эпизода: под самый занавес деникинской власти в Харькове из города угнали этап численностью в 2146 человек. Шел он по маршруту Харьков – Бахмут. До Бахмута, нынешнего Артемовска, добралось 812. Разница получается больше, чем красные настреляли за полгода. Правда, элементарная арифметика здесь не подходит. Потому что из оставшихся 1300 с небольшим человек минимум три сотни забрали в Добрармию служить, были отравившиеся гнилой капустой насмерть – речь идет о нескольких сотнях человек. Остальных – кого-то утопили в Донце, повесили в Изюме, кому-то удалось бежать и даже откупиться. Кстати, взятки – что у деникинцев, что у ЧК – это отдельная тема. В общем, количество погибших из этого этапа можно оценить в 500–700 человек» [1408].

Следует также отметить, что расстрелы по этапу сопровождались казнями местных «большевиков». Так, 20 декабря 1919 г.в Изюме было казнено 94 политзаключенных местной тюрьмы.

13 декабря 1919 г.в селе Изваиль белые расстреляли 46 беженцев из печорских волостей за сочувствие и поддержку красных [1409].

14 декабря 1919 г.«Наказ Особому Совещанию», составленный генералом А. И. Деникиным. Ряд пунктов этого наказа четко демонстрировал ужесточение карательной практики:

«3. Военная диктатура… Всякое давление политических партий отметать, всякое противодействия власти – и справа, и слева – карать…

6. Внутренняя политика…

Суровыми мерами за бунт, руководительство анархическими течениями, спекуляцию, грабеж, взяточничество, дезертирство и прочие смертные грехи не пугать только, а осуществлять их при непосредственном вмешательстве Управления Юстиции, Главного военного прокурора, Управления внутренних дел и контроля. Смертная казнь – наиболее соответствующее наказание.

7. Оздоровить фронт и войсковой тыл – работой назначенных генералов с большими полномочиями, составом полевого суда и применением крайних репрессий» [1410].

16 декабря 1919 г.расстрелян член кременчугской большевистской организации Я. Шайкевич, ранее совершивший по поручению Губревкома за избиение политических террористический акт на пристава 2-й части [1411].

19 декабря 1919 г., в последний день перед оставлением Кременчуга, деникинцы расстреляли 27 политических заключенных, в числе которых были Брагилевский, К. Модвинец и др. [1412]

20 декабря 1919 г.отрядом хорунжего Занина в хакасском селе Таштыпе казнено 7 продотрядовцев [1413].

22 декабря 1919 г.в селе Помоздино белогвардейцы после пыток и издевательств расстреляли красную разведчицу Домну Федоровну Каликову. Ей, предварительно изнасилованной, простреливают кисти рук, колют штыком тело, выбивают зубы, ломают пальцы. В эти же дни были расстреляны разведчица Д. М. Кочанова и жена красного командира Ольга Трубачева [1414].

24 декабря 1919 г.в результате Новониколаевской операции город взят красными войсками. Перед уходом из города белые расстреляли 104 политических заключенных Новониколаевской тюрьмы. В овраге, где нашли тела расстрелянных, среди 104 тел не было ни одного без следов пыток: отрезанные носы и уши, расплющенные лица, колотые раны. Среди убитых смогли опознать только 34 большевиков, в т. ч. главу Новониколаевского совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов В. Р. Романова. Расстрелы происходили при участии польских легионеров под руководством полковника К. Румши.

Среди расстрелянных и зарубленных в последнее время в Ново-Николаевске были как большевики, так и представители еврейского населения города. В последние дни местными обывателями отмечались частые случаи арестов евреев. Аресту подвергались как мужчины, так и женщины, в т. ч. беременные. Впоследствии родственники увидели их среди зарубленных жертв [1415].

26 декабря 1919 г.Начало массовых казней в Красных казармах под Троицкосавском (Кяхта). Только после ввода по просьбе колчаковского коменданта китайских войск, численностью до 8 тыс. солдат, ситуация улучшилась. Семеновцы приступили к массовым казням политзаключенных в новогоднюю ночь 1920 г. За период с 20 декабря 1919 г. по 9 января 1920 г. было убито свыше 1100 политзаключенных. В живых осталось лишь 50 человек, которым удалось бежать. Еще около 350 человек погибло от голода и болезней в тюрьме. Таким образом, общая численность жертв была около 1500 человек [1416].

28 декабря 1919 г. – в Одесской тюрьме числилось 1075 арестованных, в т. ч. 800 из них обвинялись в принадлежности к большевикам и сочувствии им [1417].

25 декабря 1919 г.«Расскажу о самом страшном эпизоде, который во время Гражданской войны мне удалось видеть. Два или три месяца после него я ходил как шальной, будто в каком-то кровавом тумане, и до сих пор я не могу этого забыть. Долго в беспокойные ночи снился мне этот кошмар, и я даже как-то в студенческие времена написал об этом стихотворение «О чем пел набат», о котором в нашей среде в свое время было много споров и толков…

Итак, 23 или 24 декабря 1919 года казачьи части навсегда оставляли свою столицу Новочеркасск. Генерал Мамонтов, как тогда говорили, попал в опалу и умер где-то на Кубани от сыпного тифа. Все возможно. Корпус временно принял генерал Т-н, человек очень набожный, в прошлом якобы полицейский пристав.

За неделю или меньше перед Рождеством часть корпуса, отогнав наседающего противника, пробила фронт и прорвалась к Провалью, где были расположены знаменитые конские заводы, откуда офицерский состав укомплектовывался чудесными лошадьми – помесью английских кровей с донскими, степными скакунами.

Именно оттуда выходили изумительной красоты, грации и легкости провальские кони-полукровки.

Наш артиллерийский дивизион в этой операции не участвовал, а части прорвавшегося к Провалью корпуса накрошили там месиво тел и захватили в плен мало подготовленную к боям дивизию что-то около 4000 человек.

Командование спешило, так как красная кавалерия сидела уж на хвосте наших арьергардов. Военнопленные, еще не успевшие надеть на себя форму регулярных частей Красной Армии – кто босиком, кто в чулках, многие без картузов, – бежали трусцой. Ведь на дворе стоял крещенский мороз. Новоиспеченный генерал Р., осклабясь, переговаривался с бегущими рядом пленными. Над обреченной колонной – клубы пара. И вот вижу, генерал протягивает руку к своему вестовому, тот молча подает ему карабин. Мгновение – раздается выстрел в затылок бегущему, и все повторяется сначала…

Так продолжалось версты две-три. Мальчишки с простреленными головами падали, как снопы, а колонна все бежала и бежала дальше. Но вот по рядам, как молния, пролетел слушок, что красная кавалерия совсем близко, а наши части не могут ее сдержать. Нужно ускорить аллюр, и становится ясным, что бегущую рядом у дороги бесконечную колонну пленных придется бросить. Но как бросить? Завтра же они пойдут на пополнение Красной Армии и будут бить нас. А посему принимается решение уничтожить на месте почти четыре тысячи русских парней… Это поистине страшно, чудовищно.