Илья Ратьковский - Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)

Разбитые отряды восставших бежали по льду лимана на другой берег, но там уже были белые. Несколько тысяч человек попытались добраться до Таганрога, занятого, по слухам, красными войсками. В условиях метели и сильного мороза большая часть людей не дошла. До Таганрога добралось только около 200 человек из нескольких тысяч.

В марте Ейск был освобожден красными войсками.

8 февраля 1920 годав Царицыне (освобожден 3 января 1920 г.) состоялись похороны жертв белого террора. В братской могиле на Центральной площади были похоронены тела 55 погибших от рук белогвардейцев. Согласно сообщениям местной газеты «Борьба», всего было опознано 18 человек, другие 37 погибших были похоронены безымянными. Среди похороненных были красноармейцы, сотрудники ЧК, рабочие и служащие Царицына [1440].

8 февраля 1920 г.на железнодорожном фронте (Северная область) фиксируются массовые случаи пыток и истязаний рабочих. Из письма П. П. Скороходова генералу Е. П. Миллеру: «Сейчас, когда вместе с фронтом гибнет и вся область, я уже без всякой надежды, повинуясь только голосу совести, еще раз обращаюсь к Вам с просьбой – не о помощи, нет, а только понять, что агитационное собрание и застенок – несовместимы.

Я говорю о пытках и порках, которые с 8 февраля производятся на железнодорожном фронте.

Помещение военного контроля. Допрос нескольких солдат, допрашивают офицеры военно-регистрационной службы. Требуют назвать определенные фамилии. Солдаты не знают. Ругань. Беспощадное битье. Раздевание донага и порка – порка до остервенения, до сладострастия. Неистовый крик и бред истязаемых и похотливое хихикание истязующих. Окровавленных и истерзанных, одних выводят, других вытаскивают» [1441].

17 февраля 1920 г.во время боя в районе ст. Целина на Маныче захвачен в плен начальник 28-й дивизии В. М. Азин. 18 февраля был после пыток казнен деникинцами [1442].

19–22 февраля 1920 г.в Вилюйске (Якутия) предпринята попытка свержения советской власти. Освобождены арестованные и арестованы представители большевистских властей во главе с С. М. Аржаковым (бывшим учителем).

21 февраля 1920 г.в Мурманске утверждена советская власть. Одним из первых ее распоряжений стал вывоз заключенных из Иоканьганской тюрьмы. Однако, несмотря на предпринятые меры, в ожидании перевозки и ее проведения 24 заключенных, находившихся накануне освобождения в крайней степени истощения, умерло, пополнив число жертв тюремного режима известной тюрьмы. Впоследствии их похоронили вместе со 112 погибшими участниками рабочего восстания в братской могиле на площади Свободы (в дальнейшем площадь Жертв революции) [1443].

21 февраля 1920 г.вместе с частью штаба был захвачен и расстрелян прорвавшимися частями 3-го Донского корпуса генерала-лейтенанта А. К. Гусельщикова в станице Аксайской (сейчас город Аксай Ростовской области) советский начдив–13, награжденный орденом Красного Знамени, генерал-майор Александр Васильевич Соболев (1868–1920). От предложения перейти на сторону белого движения отказался [1444].

В захваченном в этот же день белыми войсками Ростове-на-Дону были произведены расстрелы. Так, Кирасирским полком были расстреляны захваченный комиссар артиллерийской батареи и еще несколько комиссаров [1445].

24 февраля 1920 г.в Феодосии (Крым) после продолжительных пыток расстрелян вместе с 27 сподвижниками И. А. Назукин, председатель Феодосийского революционного комитета, готовившего восстание в городе [1446].

29 февраля 1920 г.партизанский отряд анархиста Я. И. Тряпицына вошел после заключенного соглашения с японским гарнизоном в Николаевск-на-Амуре. Ранее партизаны трижды предлагали сдаться гарнизону Николаевска-на-Амуре. Партизанский парламентер Орлов (Овчаренко) вместе с ямщиком Сорокиным были арестованы, подвергнуты жесточайшим пыткам, а затем утоплены в проруби на Амуре [1447].

Вскоре после занятия города «Следственная комиссия штаба партизанской Красной Армии в присутствии японских и китайских представителей произвела вскрытие захоронений. Так были найдены и сфотографированы трупы партизанского парламентера Орлова и его ямщика Сорокина. Лицо Орлова было обезображено, глаза выжжены, нос и язык отрезаны, на щеках были видны темные полосы и шрамы, проделанные раскаленным железом, спина исполосована шомполами и нагайками. Из-под снега на льду Амура извлекли трупы николаевских подпольщиков Жердева, Курова, Слепова. Трупы были изуродованы, исколоты штыками, с вывернутыми руками, изрезанными щеками. Все трупы были выставлены в бывшем гарнизонном собрании для обозрения публики и представляли жуткую картину» [1448].

Несмотря на эффект демонстрации жертв японцев, ситуация в городе развивалась мирным путем, вплоть до неожиданного нападения японского гарнизона на партизан.

9 марта 1920 г.в Севастополе состоялся военно-полевой суд над подозреваемыми в вооруженном восстании людьми, арестованными 6 марта морской контрразведкой. По «Делу о предполагаемом восстании» проходило 36 человек. Среди них специально была выделена группа в 10 человек – предполагаемых организаторов восстания. Из 10 человек 5 были оправданы (трое приговорены к смертной казни, двое к десяти годам каторги). Несмотря на приговор, все арестованные были вывезены генералом Я. А. Слащевым в Джанкой и там расстреляны в ночь с 11 на 12 марта. Обосновывая свое решение, при этом Слащев заявил: «Только потому в России у нас остался один Крым, что я расстреливаю подлецов» [1449]. Этот же эпизод Гражданской войны изложен в воспоминаниях бывшего белого ставропольского прокурора В. М. Петрова. Согласно ему, Слащев, сообщив делегации, просившей о помиловании арестованных, о расстреле, на следующий день опубликовал в местных газетах пересказ переговоров, констатировав, что он никогда не позволит тылу диктовать фронту! [1450]Несмотря на критику самоуправных действий Слащева, его деятельность была одобрена выше. В ответ на жалобу генерала Турбина генерал Шиллинг телеграфировал: «Действия генерала Слащева в отношении десяти арестованных в Севастополе признаю и считаю правильными» [1451].

Поведение генерала Слащева полностью соответствовало известной присказке тех лет: «От расстрелов идет дым – то Слащев спасает Крым». Врангелевский журналист Г. Раковский довольно точно охарактеризовал ситуацию: «Слащев упивался своей властью. В буквальном смысле слова измывался над несчастным и забитым населением полуострова. Никаких гарантий личной неприкосновенности не было. Слащевская юрисдикция, процветающая на станции Джанкой, где находился штаб крымского диктатора, сводилась к расстрелам. Горе было тем, на кого слащевская контрразведка обращала внимание» [1452]. В этот день были убиты: Н. Шестаков (Крылов), И. Губаренко, Н. Авдеев, Н. Федан, А. Гитин, К. Гевлевич, Ф. Петров, М. Гинзбург, М. Глоголев, И. Клепин, Наливайко.