Илья Ратьковский - Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)

23 ноября 1918 г. за сотрудничество с советской властью в Амурской области казнены 6 казаков Поярковского станичного округа, в т. ч. Г. З. Черноморченко, А. И. Холошенко [827].

25 ноября 1918 готряд поручика А. Д. Данилова при отступлении занял деревню Мулдово в окрестностях города Острова Псковской губернии. В деревне был арестован находившийся дома комиссар Покровской волости Островского уезда, расстрелянный на следующий день [828]. Уроженец деревни Мулдово военком Федор Егорович Егоров был схвачен, вывезен в Пыталовский район и там повешен. Также был арестован член Синеникольского волисполкома С. Кузьмин, позднее его вывели в лес и повесили.

26 ноября 1918 г.отряд С. Н. Булак-Балаховича вместе с отрядом внешней охраны Пскова под началом капитана Л. И. Микоши атаковали деревню Рябово и взяли в плен штаб и обоз 10-го Новгородского полка [829]. В плен попало около 60 человек, из которых 40 впоследствии были расстреляны, а остальные, которые и осуществили казнь, были зачислены в отряд С. Н. Булак-Балаховича как доказавшие на деле, что они не большевики [830]. Постоянные расстрелы, а в случае имеющегося в распоряжении Булак-Балаховича времени и виселицы – неотъемлемая часть практики расправ известного атамана. Участник белого движения А. Гершельман дал следующую ему характеристику: «человек низкой нравственности, нечестный в политике оппортунист, он жесток, любит расстреливать собственноручно, не жалея в случае проступка и своих людей. Он весьма склонен к грабежу, но здесь на это смотрят снисходительно» [831].

26 ноября 1918 г.сводный отряд подполковника Д. Р. Ветренко выступил в направлении города Изборска Псковской губернии. Отряд к 11 часам утра подошел к деревне Гнилино, а затем к деревне Бабьяково, где встретил ожесточенное сопротивление жителей, симпатизировавших советской власти. Отрядом было взято три заложника из числа местных жителей, чтобы его без боя пропустили дальше. После обстрела со стороны деревни они были расстреляны, а деревня сожжена.

26 ноября 1918 г.по войскам Юго-Западной армии был издан приказ оренбургского атамана генерала А. И. Дутова № 22, в котором говорилось: «Спекуляция в г. Оренбурге все увеличивается. Обычные меры борьбы не оказывают действия. Входя в интересы беднейшего класса населения, я принужден принять суровые меры, почему объявляю всех спекулянтов, без различия класса, состояния и пола, вне закона, как предателей Родины, забывших честь, совесть и свой долг, перед отечеством в его страдные дни. Все задержанные спекулянты подлежат без суда и следствия расстрелу по докладу мне всех обстоятельств дела» [832].

Позднее, в конце 1918 г., в другом приказе атаман, стараясь уменьшить рост дезертирства, издал предписание, согласно которому было предписано задерживать трудоспособных родителей дезертиров и направлять их на окопные работы в прифронтовой полосе [833].

26 ноября 1918 г.Полтава взята под контроль гайдамаками С. Петлюры. В городе утверждается национальный режим. Из дневника писателя Короленко: 1 (14) января 1919 г. «Под вечер меня спросил какой-то солдат или, вернее, петлюровский «сечевик» и… передал письмо. Я стал расспрашивать, и сечевик серьезно и печально подтвердил все, что было в письме арестованной Чижевской: Grand-Hotel (Гранд-отель, полтавская гостиница) весь занят контрразведкой. Арестуют, приводят в отдельные номера, наскоро судят и увозят для расстрела, а иногда расстреливают тут же в отдельном номере. Когда я немного разговорился с ним, он сказал, что служит в конной дивизии Балбачана – «шел бороться за правду и за Украину», но когда его прикомандировали к штабу и контрразведке, он увидел такие дела, что пришел прямо в ужас. При этом лицо молодого человека передернулось судорогой, голос задрожал и на глазах показались слезы. Чижевскую… расстреляют. Сидит еще московский студент Машенжинов. Его тоже расстреляют, как и крестьянина.

– За что же крестьянина?

– Они ненавидят крестьян за то, что они большевики.

Он не возразил ни слова, когда я спросил и записал его фамилию, и только когда я сказал, что от меня его начальство не узнает, конечно, что он приходил с запиской, он сказал с тронувшей меня серьезностью:

– Да, если бы узнали, меня могли бы расстрелять» [834].

Короленко удалось вмешаться в процесс, крестьянин был отпущен еще до него, Чижевскую пообещали отпустить.

Ноябрь 1918 г.Новые анненковские расстрелы. «В начале ноября 1918 г. атаман Анненков прибыл с небольшим отрядом в Усть-Каменогорск, где был торжественно встречен «отцами» города. Ему устроили пышный банкет с музыкой. А в это время прибывшие с Анненковым «атаманцы» явились в Усть-Каменогорскую крепость, в которой содержались арестованные. Они издевались и терроризировали всех заключенных, некоторых из них расстреляли прямо в коридорах тюрьмы. Наконец бандиты отобрали группу арестованных – 30 человек – работников Павлодарского Совета и советских работников других мест. Их поместили на пароход атамана Анненкова для доставки в Семипалатинск. В Семипалатинске арестованных поместили в «вагон смерти». Через несколько дней Анненков без всякого суда и следствия распорядился расстрелять всех 30 человек. Анненковцы вывели их на берег уже скованного льдом Иртыша, сделали прорубь и приказали им прыгать в воду. В нежелающих прыгать стреляли» [835].

Ноябрь 1918 г.Недалеко от с. Новый Бор на нижней Печоре белогвардейцы расстреляли 6 красноармейцев из отряда П. Ф. Артеева. Между д. Среднее Бугаево и Верхнее Бугаево были расстреляны еще 4 человека [836].

Ноябрь 1918 г. Зачистка кубанских станиц от сторонников советской власти. Характерны события в станице Отрадной, где карательную операцию проводили члены отряда Покровского и местные подручные. В Отрадной каратели ворвались в районный госпиталь, где лежали раненые бойцы Попутной, Казминки, Отрадной, Гусаровки и других сел и станиц. Согласно воспоминаниям Н. М. Мищенко, 60 человек раненых красногвардейцев были казнены на акациях прямо во дворе госпиталя, не считая других пойманных красноармейцев. В Попутной и рядом с ней убили зав. военкома Тесленко, Екатерину Николаенко и ее сына Яшку, братьев Шульгиных, Коребейника, Евдокию Прядкину, Матрену Никитенко и других. «В местной тюрьме, которая находилась на территории совхоз-завода эфирных масел, всю осень 1918 года белые пытали и мучили захваченных советских людей. Через эту бойню прошли и Татьяна Соломаха, и Петр Шейко, и Лозовая, и многие десятки погибших. В пьяном разгуле каратели врывались в дома «неблагонадежных», вытаскивали их во двор и тут же убивали. Так убиты Алексенко Марина, Коноваленко Сергей, Никитенко и другие. Иногда белые «развлекались», грабя и насилуя жителей станицы. Так пришли козликинцы к Котельгиной Ирине, муж которой ушел с Красной армией, и потребовали деньги. Денег у нее не оказалось, ну и убили женщину. Еще пример: ворвались каратели в дом к Животковой, семья которой значится похороненной в братской могиле, изнасиловали ее, и, вместе с детьми, закрыли в хате и сожгли. Убили Браковую, муж которой был в Красной армии, и бросили ее под кручу. Браковая была беременной и во время избиения родила. Не отставали от мужей и братьев – карателей женщины – Мосиенко, Стуколова и другие. На памятнике Братской могилы имеется список 63 человек, ставших жертвой кровавого разгула белых. Это далеко не полный список погибших. Многие имена погибших остались забытыми, забыты и места их гибели» [837].