Игорь Столяров - Тайна храма

Максимов отъехал в свое драгоценное хранилище, находящееся в его большом шкафу, и через несколько минут вернулся. Перед Виктором и Эммой лег листок клетчатой бумаги, исписанный от руки.

— Это письмо Варвары Лукьяшиной? — с почтением произнес Дорохов. — Как вам удалось его заполучить?

— Нет, конечно, — огрызнулся Максимов. — Такое было невозможно в то время. Это копия, я переписал письмо. Но посмотрите, как оно написано, я специально оставил стиль женщины и орфографические ошибки, это, на мой взгляд, важно.

Профессор положил письмо в центр стола и попросил Виктора перевести его содержание для Эммы.

«Меня зовут Варвара Лукьяшина. В 1941 я приехала в Москву домработницей в семью Болдиных. Жена Болдина была мне даже дальней родственницей, но в Москву перебралася она уже давно. Жили мы не далеко от дома Ждановых, правда, в тот момент самой семье оставили только две комнаты в их особняке, зато с отдельным входом. Помню, как в их квартире поселилась слепая женщина по имени Матрона. Зинаида Жданова и ее мать оказывали ей всяческие знаки внимания и даже комнату отдали. Моя хозяйка и Зинаида Жданова дружили, и я часто между ними выполняла всякие поручения. Матрону я видела почти каждый день. Ко мне относилась она приятно, хоть я и просто прислуга в доме. Женщина эта претерпела много горестей и слепа была от рождения. Ноги ее не знали твердости, и сама я не знаю, за что бог дал ей столько испытаний. Сами Ждановы относились к ней с уважением и любовью, но это, и правда, хорошие люди.

Сначала, я слепую блаженную наблюдала, но потом привязалась к ней. Уж больно тихая она была и смиренная. Приходили в их дом люди, иногда до полусотни в день. Со своими бедами приходили они к провидице, и та жалела их.

От хозяйки своей знаю, что некоторые соседи писали доносы на Ждановых. Зинаиду арестовали в 1949 году, и Матронушка съехала с квартиры. Я потом узнала, что через несколько лет она преставилась.

Сама я от Болдиных в 1950 году переехала к их знакомым супругам Семеновым. Семеновы жили на Красной Пресне и ко мне относились хорошо, правда, выходных не давали.

В 1956 году устроилась я на фабрику „Красный Октябрь“ и получила комнату в общежитие. Стала много читать и образовываться. Много времени прошло с тех пор и решилась я написать о том, чего всегда боялась.

В 1942 году на квартиру к Ждановым приехал Сталин, и имел он беседу с провидицей, о том нашептала моей хозяйке Зинаида, а я и подслушала. Помню я слово в слово ту беседу и хочу сегодня рассказать о ней. Наш великий вождь спросил ее, как старую знакомую, что делать ему. А она отвечала, что церкви православной надо вернуть утраченную силу и гонениям надо положить конец. Долго молчал Сталин и, наконец, спросил, поможет ли это победить в войне. На что Матрона ответила, что поможет. Дальше они говорили о вселенной, о мире вне времени, и прорицательница сказала ему, что поиски духа времени ему неподвластны, и надобного от этого отказаться. И он пообещал более не делать попыток, хотя и был этим явно огорчен.

В тот же вечер Зинаида имела с Матроной разговор, особливо он касался встречи с вождем. В самом конце Жданова спросила матушку: „Как же Господь допустил столько храмов закрыть и разрушить?“ А матушка отвечала: „На это воля Божия, сокращено количество храмов потому, что верующих будет мало и служить будет некому“.

„Почему же никто не борется?“. А она в ответ: „Народ под гипнозом, сам не свой, страшная сила вступила в действие… Эта сила существует в воздухе, проникает везде. Раньше болота и дремучие леса были местом обитания этой силы, потому что люди ходили в храмы, носили крест, и дома были защищены образами, лампадами и освящением. Бесы пролетали мимо таких домов, а теперь бесами заселяются и люди по их неверию и отвержению от Бога“.

Снится мне часто этот разговор и покоя не дает. Я решилась рассказать об этом случае, потому что всегда хотела, но боялась».

— Тот журналист, что принес мне письмо, — предался воспоминаниям Максимов. — Был человек неглупый, способный находить и сопоставлять факты. Он отметил, что с началом войны в СССР была свернута антирелигиозная пропаганда. Есть сведения, что уже в июле 1941 года состоялась первая краткая встреча Сталина с Митрополитом Сергием, от которой, как утверждается, оба остались удовлетворены. К октябрю 1941 года прекратился выход всех специальных антирелигиозных изданий. Пресловутый журнал «Под знаменем марксизма» переориентировался на публикацию историко-патриотических статей, а в 1944 году и вовсе прекратил свое существование. Тогда же была ликвидирована антирелигиозная секция при институте философии Академии наук СССР, а созданный Центральный музей истории и атеизма оказался фактически выброшенным на улицу.

— Можно ли верить, — усомнился Виктор, — что Сталин изменил свою политику после бесед с провидицей.

— Трудно сказать, — ответил Максимов. — Но факты говорят сами за себя. 4 сентября 1943 года, по общему мнению, является ключевой датой в истории церковно-государственных отношений советской эпохи. В ночь на 5 сентября 1943 года в Кремле состоялась беседа Сталина и Молотова с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием (Страгородским), митрополитами Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем). Главным итогом этой исторической встречи был созыв Собора уже через четверо суток. Другими словами власть и церковь возобновили диалог.

— И вы считаете, что Матрона могла повлиять на Сталина, — скептически заметил Дорохов. — Слепая неграмотная женщина.

— А почему бы и нет, — воскликнул профессор. — Эта версия имеет право жить. Я хочу обратить ваше внимание на фразу из письма Лукьяшиной: «дальше они говорили о вселенной, о мире вне времени, и прорицательница сказала ему, что поиски духа времени ему неподвластны, и надобного от этого отказаться. И он пообещал более не делать попыток, хотя и был этим явно огорчен». Т. е. получается, что Сталин был занят неким «поиском духа времени» в «мире вне времени», и Матрона уже знала об этом, возможно, из предыдущих с ним бесед. Более того эти поиски «ему неподвластны, и надобного от этого отказаться». На мой взгляд, речь вполне может идти о строительстве советских храмовых сооружений.

— Так какая же связь между Матроной, Сталиным и нашими поисками, — не удержалась Эмма. — Профессор я совсем запуталась, вы привели столько фактов, рассказали столько историй, но у меня не получается связать воедино все эти события.

— Простите меня, милое дитя, — извинился Максимов. — Но сейчас постепенно все встанет на свои места. Перед нами появляется несколько иной Сталин, не проживший и года после смерти Матроны, бывший семинарист, разочаровавшийся в религиозном институте того времени. Человек, создающий новый мир, причем, создающий его любой ценой или, как скажут его приверженцы, изо всех сил. Рисунки из дневника Рунге красноречиво говорят о том, что Сталин интересовался тем же, чем и Александр Рунге. Мой внутренний голос говорит, что вы должны найти в Москве что-то очень для вас важное. Возможно, это связано с тремя культовыми Советскими сооружениями, строительство которых началось практически в одно и то же время. Это, как я уже говорил, Мавзолей на Красной площади в Москве и два больших монументальных здания. Одно из них «Дом Науки и Культуры» в Новосибирске, другое «Центр Агитации и Пропаганды» в Москве, оба впоследствии стали театрами. Надо отметить, что эти два здания в дальнейшем переданные под театры, предполагали собрание больших масс людей и выступления перед ними со сцены агитационных бригад. Что-то вроде Кремлевского Дворца Съездов в Москве, построенного много позже.