Сергей Захаревич - Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза»

В современных условиях войны мы, конечно, встретимся с таким же положением, с наличием того же предмобилизационного периода, который существовал и до войны 1914 года. Можно ожидать, что ввиду усложнившейся мобилизации сил и средств всего государства в целом, такой мобилизационный период… начнется гораздо раньше, чем это было перед мировой войной.

… Кроме предмобилизационного периода перед войной 1914 года мы видели наличие известного срока между объявлением мобилизации и первым ее днем.

… Различные меры военной предосторожности были приняты всеми государствами, но без объявления мобилизации.

… Мобилизация на пороге мировой войны являлась преддверием войны, фактическим ее объявлением и только в таком смысле и могла быть понимаема.

… Мольтке-старший считал, что после объявления мобилизации официальное объявление войны было пустой формальностью, совершенно ненужной с военной точки зрения, известной данью дипломатической вежливости и международному праву.

Мобилизация наших дней — одиум войны, и приказ правительства об объявлении мобилизации есть фактическое объявление войны.Можно дипломатически всячески стараться оправдать войну, выпускать какие угодно белые или иных цветов книги документов, составлять широковещательные манифесты, ноты и ультиматумы, но действительность всегда останется фактом.

Мобилизация есть война, и иного понимания ее мы не мыслим» [78, с. 531–542].

Любопытный факт — весной 1941 года под разными предлогами, но без объявления общей мобилизации в РККА «под ружье» были призваны сначала 300 тысяч, а чуть позже — еще 800 тысяч человек.

Подводя итог изучению произведения Б. М. Шапошникова необходимо сказать, что «Мозг армии» — книга о том, что и как необходимо готовить в стране для ведения мировой войны. Иосиф Виссарионович уже давно нуждался в подобном «пособии». В 1927 году он его получил и сразу же принял к сведению — об этом свидетельствуют все последующие шаги Кобы.

Военно-теоретический бум в СССР тем временем продолжался.

Новое оружие и боевая техника потребовали пересмотра некоторых положений военного искусства. Инициаторами в этом деле среди высшего начсостава РККА выступили крупные военные мыслители М.Н. Тухачевский («Вопросы современной стратегии», 1926 год), А.А. Свечин («Стратегия», 1927 год), А.К. Коленковский («О наступательной операции армии, входящей в состав фронта, 1929 год) и ряд других видных военных специалистов. Среди них хочется выделить В. К. Триандафилова (его труд «Характер операций современных армий» наиболее известен в последнем издании, 1932 год).

А вот у Жукова:

«Бурные обсуждения вызвала у нас книга заместителя начальника штаба РККА В. К. Триандафилова «Характер операций современных армий», которая сразу приобрела широкую популярность» [27, с. 110].

После «Мозга армии» это произведение, вышедшее в 1929 году, вызвало в советских военных кругах новый фурор, а Сталин получил еще одно «карманное пособие». Если труд Б.М. Шапошникова объяснял, как готовиться к войне, то Владимир Кириакович объяснял, как эту самую войну следует вести. «Политики» в книге нет, это инструмент. Здесь впервые была документально оформлена идея «Глубокого прорыва». Наметки этой теории встречались и раньше, и у других авторов (в частности, у того же Тухачевского), но Триан-дафилов первым придал ей более-менее завершенный вид.

В статье «Военная наука» Большой советской энциклопедии говорится:

«В 20—30-х гг. 20 в. Создавались теории ведения войны, в которых учитывались возможности оснащения армий качественно новой, более эффективной военной техникой и замена человека машиной. Широкую известность в это время получили бурж. военн. теории «малой армии» (Дж. Фуллер, Лиддел-Гарт — в Великобритании, Х.Сект — в Германии) и «воздушной войны» (Дж. Дуэ — в Италии, Митчелл — в США).

…Крупным достижением советского военного искусства в годы предшествовавшие 2-й мировой войне, явилась разработка теории глубокой операции. Ее сущность заключалась в одновременном подавлении всей глубины обороны противника огнем артиллерии и ударами авиации, создании в ней бреши, через которую устремляются подвижные войска, чтобы не допустить ее закрытия подходящими резервами противника и развить наступление на всю оперативную глубину. Теория глубокой операции предусматривала несколько стадий ее ведения: прорыв совместными усилиями тактической обороны; развитие тактического успеха в оперативный путем ввода через созданную брешь массы танков и мотопехоты (которой в СССР не было. — С.З.) и механизированной конницы, а также путем высадки воздушных десантов; развитие оперативного успеха до полного разгрома группировки противника, избранной в качестве объекта операции, и занятие выгодного исходного положения для новой операции».

Факт сам по себе примечательный: ни одно государство мира в указанный период не вело разработку теорий наступательных операций подобного масштаба. Военная стратегия Франции (основного «вероятного противника» РККА), к примеру, сводилась исключительно к обороне и напоминала действия «либеро» — центрального футбольного защитника, чьей основной функцией являлось выбить мяч в поле подальше от своих ворот и вернуться на исходную ПОЗИЦИЮ. У Великобритании в мирное время, как мы знаем, не было не только наступательной стратегии, но и армии как таковой вообще. Теория «молниеносной войны» в Германии системно стала прорабатываться только с 1934 года. Во многом на нее повлияла опубликованная в том же году во Франции книга тогда еще полковника Шарля де Голля «Vers Larmee de metier», в которой теория блицкрига впервые была разложена по полочкам.

И дело даже не в факте военно-теоретических разработок, а в том, что к практическому применению своих теоретических выкладок большевики шли просто стремительными темпами. Как отмечалось выше, уже в 1932 году положения теории были закреплены «Инструкцией по ведению глубокого боя 1932 года», в 1933–1935 годах она была обкатана на многочисленных полигонах и учениях и в 1936 году стала практическим инструментом, готовым к применению в виде знаменитого временного Полевого устава (ПУ) 1936 года, того самого устава, основными положениями которого Коба собирался повалить Стамбул.

Это, кстати, еще один любопытный факт — время «массированных» теоретических разработок повсеместно завершается к середине 1930-х и со второй половины десятилетия начинается переход к их практическому претворению в жизнь в виде памяток, наставлений, инструкций, уставов и т. д.

Одно из распространенных заблуждений — отождествление «Теории глубокой операции» и германской теории «блицкрига».