Оскар Скейя - Выжить любой ценой

– А теперь вам нужно пойти и немного поспать, – добавил он. – Вам придется начать действовать прямо с раннего утра, но не слишком рано, чтобы не вызвать лишних подозрений.

Я пожелал супругам спокойной ночи и устроился на диване для сна. Я предвкушал это. Сон на диване был для меня еще одной роскошью, которой я был лишен много месяцев.

Я проспал всю ночь и поднялся рано утром следующего дня. Затем спокойно вышел из дому и направился в сторону улицы Москравской [38]. Николай тоже встал, чтобы проводить меня. Когда я выходил из дому, он предупредил меня, чтобы я нигде не упоминал о встрече с ним, иначе кто-то сможет отследить путь к нему по поддельным документам. Я кивнул и снова поблагодарил его. Теперь, когда у меня были документы, я чувствовал себя гораздо увереннее. Я открыто шел через город в пункт призыва на воинскую службу. По дороге я высоко держал голову, как будто те бумаги были для меня щитом, способным отразить нападение любого, кто вздумает причинить мне вред. Я прибыл на место примерно к 9 часам утра и обнаружил, что пункт призыва представлял собой большой военный объект, как и аналогичное учреждение в Германии. Николай полагал, что если меня здесь примут на службу в польскую армию, то направят в окрестности Харькова в места формирования. Пришло время воплощать план в действительность.

Я прошел в центральную часть комплекса и отыскал то, что, как я полагал, являлось кабинетом, где производился набор новобранцев в армию. Вскоре кто-то заметил меня и подошел ко мне. Я гордо подал принесенные с собой документы майору и объявил, что явился сюда, чтобы записаться в польскую армию. Лицо офицера, перебиравшего мои бумаги, оставалось непроницаемым. Не глядя на меня, он задал мне несколько общих вопросов. Я отвечал уверенно, хотя и не был полностью уверен в том, что говорил. Когда обмен репликами завершился, он поднял голову и быстро окинул меня внимательным взглядом. Потом он предложил мне сесть. Офицер наблюдал за тем, как я занимаю один из стоявших рядом стульев. Он оставался сидеть за столом и все еще рассматривал документы. Затем он поднялся и распорядился, чтобы я подождал несколько минут. Проходя мимо меня, он предложил мне сигарету. Я взял и поблагодарил. Он остановился, чтобы дать мне прикурить, потом вышел из комнаты. Почти сразу же в помещение вошли двое других, вооруженных автоматами. Они очень напомнили мне офицеров НКВД.

– Следуйте за нами! – распорядился один из них.

Я молча встал и дождался, когда они повели меня.

Двое охранников препроводили меня обратно за дверь, затем дальше по улице к высокому зданию, в котором располагался НКВД. Это место было мне знакомо. Я уже был здесь, когда наша дивизия была расквартирована в Днепропетровске. Я узнал то здание, куда меня привели. Здесь в то время, когда эта территория была занята немцами, располагалось гестапо.

Охранники ввели меня в небольшое помещение и обыскали. Это явно говорило о том, что у меня проблемы. Я старался сохранять спокойствие и принять вид, будто и не ожидал другого обращения. После того как закончился осмотр моей одежды, меня отвели в другой кабинет, к другому офицеру. Не говоря ни слова, охранник, у которого были мои документы, вручил их этому офицеру. Тот принял бумаги, и мои конвоиры ушли. Офицер коротко посмотрел на меня, потом взял в руки документы, которые дал мне Николай, и принялся внимательно их рассматривать. Через минуту он небрежно бросил их на стол перед собой, посмотрел на меня и строго спросил:

– Ты сам готовил эти документы?

– Нет, – ответил я спокойно. – Как можно? Я даже не умею писать по-русски.

– Но ты же говоришь по-русски? – спросил офицер.

Это было упущением с моей стороны. В моем желудке образовался и стал расти комок. Я посмотрел на русского, но ничего не ответил.

– Откуда ты? – продолжал он. – Откуда ты прибыл?

– Я прибыл отсюда, из Днепропетровска. Я здесь, чтобы вступить в польскую армию.

После этого офицер резко оборвал разговор. Его поведение было непонятным, оно свидетельствовало о том, что в чем-то крылась ужасная ошибка. Русский нажал на кнопку на своем столе, и вскоре вернулся один из охранников. Конвоир занял место за мной, уставив мне в спину ствол автомата. Офицер приказал отвести меня в кабинет 98. Охранник с автоматом обошел меня, посмотрел мне в лицо и скомандовал:

– Идем.

Я пошел за ним по длинному коридору. Пока мы шли по нему, нам пришлось миновать несколько человек, которые внимательно рассматривали меня. Я очень старался выглядеть как можно более беззаботным, чтобы создать впечатление своей полной невиновности, как будто все происходящее было большой ошибкой.

В кабинете 98, куда мы вскоре пришли, сидели несколько офицеров НКВД, в том числе и тот майор, с которым я уже разговаривал. Один из офицеров предложил мне стул рядом с собой, куда я и присел. Майор спросил меня, ел ли я сегодня что-нибудь. Я ответил, что нет. Тогда тот человек, что предложил мне стул, вышел из помещения и через несколько минут вернулся с едой для меня. Он поставил передо мной поднос с каким-то супом, кусок хлеба и немного сыра. Я оглянулся вокруг. Все офицеры смотрели на меня и подбадривали:

– Ешь, ешь.

Они наблюдали за каждым моим движением. Я снова осмотрелся по сторонам. Я точно знал, где нахожусь: теперь меня передали под юрисдикцию ГПУ [39]. Во время войны мы много слышали об этой организации. Это был очень трудный момент, и я призвал всю свою веру в Бога, обращаясь к нему за помощью, чтобы он помог мне пройти через это испытание. Я поблагодарил того человека и стал молча есть то, что он принес, а остальные в это время наблюдали за мной. После того как я поел, другой офицер угостил меня сигаретой. Должен заметить, что все вели себя очень вежливо.

Мы все знали, что должно было произойти позже. Все начинается с того, что к тебе втираются в доверие, предлагая еду и сигареты, а потом через пять минут начинается допрос. У каждого из присутствующих в помещении офицеров был с собой блокнот. Справа от майора сидел стенографист.

– Ваши имя и фамилия?

– Оскар Скейя, – твердо ответил я.

– Дата и место рождения?

– 4 марта 1908 года, Краков. Сейчас я живу с родителями в Катовице.

Писарь записывал все мои ответы. Офицеры тоже что-то писали в своих блокнотах, очевидно, описывали свои собственные наблюдения.

– Что вы делаете в России? – продолжал майор.

– Я работал в Днепропетровске на немецкую фирму. В момент, когда немецкие войска отступили из города, я находился далеко от Днепропетровска, в небольшом поселке. Я не знаю названия этого населенного пункта.

Один из офицеров положил перед майором новый лист бумаги. Я продолжал: