Коллектив авторов История - Всемирная история: в 6 томах. Том 2: Средневековые цивилизации Запада и Востока

Новому императору предстояло успокоить страну, обезопасить ее от угрозы из Степи, восстановить хозяйство и заселить опустевшие районы, но главным делом было создание прочного государства, основанного на справедливости и законе. Он выступал сторонником конфуцианского мировоззрения, согласно которому богатство, армия, крепости, боевые джонки и пушки важны, но не достаточны, ибо никогда в истории Поднебесной варвары не вторгались в пределы империи тогда, когда в государстве почиталась добродетель. Вчитываясь в исторические хроники, император особо интересовался плохими правителями, стараясь понять, какие ошибки приводят к гибели империй. Он строил государство чрезвычайными мерами и жестокими методами, но, с его точки зрения, эта жестокость находилась в русле нормальной китайской историко-политической традиции начала династийного царствования. Империи надлежало вернуться к образцам Хань и Тан, но избежать изменений, которые привели их к гибели. Жители Поднебесной вынуждены были признать новую сильную власть, выкованную в горниле освободительной войны, оттого успехи Чжу Юаньчжана были велики, а государство — прочным.

Блюдо XV в. Империя Мин (Китай) © Государственный музей искусства народов Востока, Москва

Принципы устройства возрожденной империи. Многочисленные назидания, составлявшиеся императором Хунъу, дают представление о порядках, к которым он стремился. Опору империи составлял крестьянин — пахарь, воин и налогоплательщик. Рабство и прочие виды зависимости резко ограничивались. Крестьянское землевладение вновь становилось господствующим, а позиции средних и крупных землевладельцев несколько ослабели — сказались результаты крестьянской войны, конфискации, принудительное переселение на Север. В то же время в 1368 г. верховная власть признала права «сильных домов», т. е. крупных землевладельцев, на захваченные во время восстания земли, хотя в дальнейшем препятствовала незаконным методам расширения китайских «латифундий». Кроме покупки, важным способом увеличения частного землевладения было освоение целинных и заброшенных земель, чему власти всячески способствовали.

В этом отношении государство проводило политику поощрения расширения частного землевладения. Семьи крестьян объединялись в связанные круговой порукой «пятидесятидворки» и «стодворки», старосты отвечали за сбор налогов и за поддержание порядка. Когда по сигналу общественного барабана крестьяне выходили в поле, староста должен был стоять у деревенских ворот со списком и отмечать лодырей, уклонявшихся от работы. Надлежало выделять мальчишек-поводырей для стариков и увечных, чтобы те ходили по деревне с колокольчиком в руках и призывали молодежь жить праведно, трудиться, почитать старших и чтить законы. Никто не имел права оставаться праздным в Поднебесной. С этой целью регулярно обследовались монастыри, и выявленные в результате экзаменов лже-монахи направлялись на работы. Отработочные повинности обязывались исправно нести все, но они не должны были слишком обременять хозяйства. Налоги, в основном натуральные, надо было платить регулярно всем, но размер этих налогов не превышал разумных рамок. Однако богатые области Юго-Востока, в особенности те, в которых во время войны поддержали не того претендента, подвергались тяжелому обложению, дабы богатства не скапливались в одном месте, но распределялись равномерно.

Хотя китайское общество XIV–XV вв. было жестко иерархичным и стратифицированным, власти в качестве идеала проповедовали равенство и стабильность. Никто не мог самовольно уходить из общины далее чем на 12 км. Заставы на дорогах не давали возможности передвигаться без документов. Эти меры были направлены против заговорщиков из тайных обществ, дезертиров, разбойников, нищих, но также и против купцов. При этом наиболее жестоким карам подвергались те, кто пытался самостоятельно вести внешнюю торговлю. Всякий, осмеливавшийся оснастить джонку более чем двумя мачтами, подлежал казни. Торговцам, как людям, заботящимся не о морали, а о выгоде, не доверяли, в отличие от крестьян они не именовались «добрым народом» (лян минь), им не разрешалось носить шелковую одежду.

Семьи самых богатых купцов переселяли в окрестности Нанкина, где они должны были ежемесячно предоставлять полную опись имущества, чтобы пресечь возможность получения несанкционированных доходов, ибо в официальной идеологии продолжала действовать установка «земледелие — ствол (основное), торговля и ремесло — ветви (побочное)», направленная против «чрезмерной» частной инициативы в «побочных» занятиях. В городах восстанавливалось казенное ремесло, основанное на отработках. Утверждался строгий контроль над рынками, число которых ограничивалось. Император отказывался от конвертируемости ассигнаций, лично определяя их курс.

За счет конфискаций фонд государственных земель был увеличен до 1/7 размера всех обрабатываемых площадей. Из него выделялись «должностные земли» чиновников (большую часть которых они получали не во владение, а в виде сбора получаемого с них налога; в 1392 г. все «должностные земли» чиновников и часть держаний титулованной знати были у них отняты и заменены централизованно выплачиваемым жалованием) и земли для военных поселений.

Закон предписывал местным чиновникам стремиться к тому, чтобы величина надела соответствовала размеру крестьянской семьи. И все же, когда уже после смерти императора в 1399 г. придворный историк-конфуцианец Фан Сяожу предложил ввести систему «колодезных полей» (цзинтянь) — идиллический образец землепользования, якобы существовавший в глубокой древности (расположенные по периметру квадрата восемь пользователей личных полей должны были совместно обрабатывать расположенное в центре квадрата общинное поле) — этот традиционалистский политический деятель пошел значительно дальше замыслов Чжу Юаньчжана. Первый минский император никогда не собирался объявлять все земли государственными и восстанавливать надельную земельную систему. Из нововведений сунских «реформаторов-традиционалистов» Чжу Юаньчжан в полной мере сохранил лишь круговую поруку общин (баоцзя).

Система созданных Чжу Юаньчжаном военных поселений (туньтянь) лишь внешне походила на военные округа (фубин) династий Суй и Тан. Если в прежние времена практически вся армия (от 400 до 800 тыс. солдат при Танах) в мирное время занималась земледелием, а во время походов сама обеспечивала себя продовольствием, то минские военные поселения (туньтянь), существовавшие параллельно с гражданскими, поставляли лишь часть (иногда довольно существенную — до трех четвертей местных гарнизонов) воинов. Остальная доля солдат набиралась из числа «военных дворов» и даже преступников, и кормилась за счет налогов из государственных фондов, от «прикрепленных» сельских административных единиц, с торговцев, получавших за это торговые монополии.