Борис Зотов - По следам золотого идола

- Что же, везти в криминалистическую лабораторию, терять время, ждать? - Мне никто не ответил, да я и сам знал, что вопрос этот чисто риторически прозвучал. - Андрей, все-таки что там еще? Ведь много понаписано.

- Всяческие наставления пустыннику и братии, типа устава. Что можно, чего нельзя. Есть любопытное, - аспирант залился смехом, - вот, послушайте... "Лобызати пустынное безмолвное житье во всяком терпении и в послушании быти безо всякого роптания... пищ и одежд и имения отнюдь не держать и своим ничегосо и малые вещи не называть, вина, пива и всякого пьянственного пития не пити и в пустыне той не держать".

- Почти что коммуна! - восхитился Липский. - Ну, а как моя атрибуция?

- Почти правильно, молодец. И все-таки не семнадцатый век, а восемнадцатый. "Сию грамоту десницею моею подписах и укрепих мироздания..." Так... Наши предки пользовались буквами вместо цифр... Зигзаг над буквой означает тысячи, - забормотал Андрей, - так, зело... о, п, р, с, т... Все ясно!"... мироздания 7213 лета, от рождества Бога слова месяца генваря в 10 день".

- Ну, считайте, что я попал, если не в десятку, то в девятку, - сказал Митя гордо, - семь тысяч - это, если память мне не изменяет, 1492 год. Плюс 213-и получаем 1705 год, самое начало восемнадцатого века!

- Все это прекрасно, - озабоченно сказала Вершинина, - однако нам почти ничего не дает, а ведь нам нужно срочно двигаться к лагерю. Там человек со сломанной ногой; конечно, он негодяй и ворюга, но его же надо везти в Слободу, в медпункт!

Инга была права, и нам стало неловко, что мы увлеклись детективным моментом и забыли о реальной обстановке. Хотя, конечно, мы находились рядом со скитом, а документ, который изучали, мог открыть тайну, ради которой добирались сюда за две тысячи километров.

- Честно говоря, этот бич, - невнятно буркнул Дмитрий, - как ни верти, поставил нас всех на грань катастрофы. Гуманизм гуманизмом, но попадись он нам не со сломанной ногой...

- Не горячись, Дима, - Андрей сложил грамоту и захлопнул Библию, - в любом случае право наказывать имеет суд, и только суд. Давайте-ка двигаться.

Я тоже решил высказаться.

- Пошли так пошли. А ну как в Библии при внимательном осмотре действительно найдется ключ к тайне идола?

- Паче чаяния в скит ведь нам дорога не заказана. Лично мне этот типус не нравится, но решение может быть только одно: как можно скорее передать пострадавшего медикам.

ЗАПИСЬ 3

После обеда я примостился у валуна, чтобы сделать очередную запись.

Кислый, лежавший тут же на боку, вытянув обезображенную кустарными шинами ногу, вдруг громко и, как мне показалось, притворно застонал.

- О-ой, жгет, проклятая! Помогите! Вот зуб даю, нет мочи терпеть! Дайте хоть стограммулькой забалдиться, налейте, не будьте жлобами. Ведь есть же!

У нас в НЗ, я знал, была плоская жестяная банка с чистейшим медицинским спиртом. Андрей молча достал ее и наполнил на треть кружку.

- Воды добавить?

- Чего сырость в желудке разводить! Глоток дашь запить - и квиты.

Выпив, Кислый заметно развеселился. Открыто разглядывая Ингу, он даже начал напевать:

Там, далеко, на Севере дале-о-оком,

Не помню я, в каких-то лагерях,

Я был влюблен, влюбле-он я был жестоко...

- Брось, - хмуро оборвал его Андрей, - скажи лучше, где у тебя оружие?

- Нет у меня никакого оружия. Ты видел? Нет! И не было.

- Не дури. Из чего стрелял там, в ольшанике?

- А-а, в ольшанике? Из сучка стрелял, пиф-паф! Эх, душа горит по гитаре!

Я в далеком северном краю

На таежной узенькой речонке

Повстречал тогда судьбу свою,

Повстречал красавицу девчонку.

Во, - поднял он вверх большой палец, - слова мои, музыка народная.

- Тебе бы, Волентин, моссовиком-зотейником служить, - басовито сказал подошедший Сергеев, - талант губишь.

- Ну! А я и был! Завклубом даже был! - живо откликнулся Кислый. - Раз пришел к начальнику, говорю, нужны деньги на оркестр, другой раз, а он: "Знаешь, где у меня твой клуб сидит? Одни убытки!" Тогда я сказал, мол, устройте в клубе инкубатор - будет доход, и сделал ручкой.

- Кончай треп, сейчас понесем тебя в лодку, там ребята лапника натаскали, и едем, пока светло.

- Весьма благородно! Ты, начальник, не смотри на меня так, я тебе точно сказал: пушку я давно сплавил. Хочешь - обыщи! Что я, больной? Пушка - буль-буль.

Потянулись на берег грузиться. Теперь в нашем распоряжении были три лодки, целая флотилия.

Указывая на легонький, радующий глаз изящными обводами двухместный катер, старик Сергеев, не удержавшись, погрозил Кислому:

- Пашка летошний год сколь провозился, из стеклоткани выклеивал, а ты, бандит, украл. Руки бы тебе обломать, чтоб не зудели.

- А вот и нет, папаша! Это не кража, законы надо уважать! Вы докажите, что я хотел лодку присвоить. Кислый на кодексе зубы съел. Брал покататься, - засмеялся он, - и точка. Хотел вернуть в целости и сохранности. Во - зуб даю!

Сергеев вопросительно посмотрел на Андрея. Тот пожал плечами.

- Так можно украсть пальто, а попавшись, сказать, что хотел поносить и вернуть.

- Пальто нельзя, граждане. За это, - Кислый перекрестил пальцы, - небо в мелкую клетку, а машину или лодку - пожалуйста! Законы надо знать!

...Поскольку уровень воды в Вилюге упал, было принято решение максимально облегчить сергеевскую фелюгу. В ней разместились Яковенко с Ингой. Быстроходный катер с осадкой, позволявшей не бояться мелководья, доверили нам с Митяем. В голове колонны пошла "Казанка".

Дело шло к вечеру. Ветер угомонился, и управлять чутким катером на малой скорости было легко и приятно.

Я думал о том, что не так-то просто делаются открытия. Сколько тяжких трудов, головоломных загадок, лишений, риска - и ничего, если не считать старинной книги да жалованной старцу Порфирию грамоты, из которой пока никакой информации извлечь не удалось. Чего греха таить, в глубине души я надеялся на чудо. На "а вдруг". В общем, пришел, увидел, победил! Не-ет, теперь я начал постигать, что Север умеет хранить свои тайны. Радужный туман рассеялся, но что-то более важное и прочное вошло в меня и заняло свое место. Наверное, это и есть возмужание. Или нет?

ЗАПИСЬ 4

Наша флотилия добралась до места уже ночью. Последние километры пришлось делать по капризной Вилюге на ощупь, несмотря на то, что нам добросовестно помогала луна. Пострадавшего перенесли в медпункт, откуда утренний рейсовый должен был его забрать в стационар. Не знаю почему, но расставался я с Кислым почти дружелюбно. Дважды за эти дни, нет, трижды пересекались наши дорожки, и всякий раз эти встречи отливались мне горючими слезами, но вот поди ж ты! Наверное, нельзя не сочувствовать человеку, кто бы он ни был, если ему не повезло и он оказался в беспомощном положении. К тому же Валентин, вероятно, и в самом деле не был лишен самых разнообразных талантов, многое повидал и знал. Жаль, что тратил он себя на всякую чепуху, разменивался на мелочевку. Может, еще и спохватится...