Теодор Бенк - Колыбель ветров

В начале разговора я коснулся более близких Андрею тем: сколько рыбы он вылавливал и заготавливал на зиму и как поживают сестры Клары, учащиеся школы управления по делам туземцев возле Ситхи. Оля слушала наш разговор, и глазенки ее блестели, а Андрей кивал головой - он понимал только то, что Клара время от времени ему переводила.

Спустя некоторое время Клара стала проявлять какую-то нервозность. Она все время посматривала на Олю, покашливала, и, наконец, смущенно сказала:

- Мы испекли домашнее печенье и поставили чай. Но, может быть, вы не захотите отведать его с нами? - Потом она поспешила добавить: - Мы сегодня купили в лавке чашку специально для вас.

Они думали о туберкулезе, которым болел Андрей, и о том, что мне будет неприятно пить из посуды, уже бывшей у них в употреблении. Конечно, я знал, что подвергаю себя опасности, но решил, что на этот риск стоит пойти.

- Что вы, с большим удовольствием, - заверил я их. - И вовсе не стоило покупать для меня новую чашку.

- Белые часто думают, что у алеутов все грязное, - спокойно сказала Клара.

- Не все белые, - возразил я. - Кстати, у вас дома чище, чем в домах, в которых мне приходилось бывать.

Обе сестры тут же скрылись в кухне, а когда вышли оттуда, их лица светились улыбкой. Они несли чашки с чаем и большое блюдо, наполненное румяным сладким печеньем.

- Мне говорили, - сказал я, - что ваш отец поставляет в город лучшую копченую лососину. Нельзя ли ее попробовать?

Хозяева были в восторге. Смущение рассеялось. Мы весело ели и пили, не замечая, как идет время. Попивая чай, Андрей вел разговор своим гортанным голосом, отчеканивая каждое слово. Он сообщил мне через Клару, что помнит несколько трав, в старину считавшихся лечебными, и завтра же мне их покажет. Перескакивая с предмета на предмет, он заговорил о старинных обычаях, а Клара усердно переводила.

Андрей рассказал, что раньше у алеутов существовало многоженство. Мужчина имел столько жен, сколько мог прокормить охотой и рыбной ловлей. Такой обычай, однако, распространялся не только на мужчин; женщине также дозволялось иметь столько мужей, сколько хозяйств она могла вести.

Было принято, что мужчина берет себе дополнительно в жены младших сестер жены. Существовал также обычай, разрешавший младшим братьям сожительство с женами старших. А поскольку алеуты считали всех своих параллельных кузенов (детей брата отца или сестры матери) родными братьями, то это право распространялось также и на них [19].

Алеут мог приобрести жену, выкупив ее у родственников. Часто женитьба становилась предлогом для развлечения. Даже если жених и сполна вносил выкуп за свою невесту, он все же мог притвориться, что похищает ее тайком, и в этом случае все родственники в шутку устраивали погоню [20].

Бывали случаи и неподдельного похищения. Молодые люди совершали набеги на соседние селения и похищали столько молодых женщин, сколько им удавалось захватить. Обычно этот акт вызывал целый ряд ответных налетов, и со временем между двумя селениями возникало довольно близкое родство.

Я задал вопрос относительно прежних обычаев, касающихся рождения детей, и Клара принялась описывать некоторые из них. Она знала о таких делах больше Андрея, так как на Атхе беременные женщины находились и продолжают находиться под присмотром повивальных бабок; случалось, что Клара и сама принимала ребенка.

Она сказала, что раньше мать считалась нечистой сорок дней после рождения ребенка. Еще недавно женщина в период беременности и менструаций ни с кем не общалась. Она не должна была даже выходить к берегу моря и касаться пищи, предназначенной для других. Клара сказала, что нарушение этого обычая могло принести несчастье.

Я знал, что такое суеверие частично сохранилось и до наших дней. Накануне я заметил, как молодая девушка одиноко сидела на холме и с грустью смотрела на подруг, играющих на берегу. Когда я спросил Кулачи, почему она не играет с ними, он засмеялся и объяснил: у нее идут крови, и она не должна подходить к воде. Если же она подойдет, здесь будет плохо ловиться рыба.

Андрей проявлял большой интерес к старинным способам врачевания ран. Он рассказал, что раньше лечением больных ведали сельские шаманы или знахари, которые ревниво оберегали свои секреты, передавая их из поколения в поколение. Знахари хорошо разбирались в анатомии человека, так как обычно они учились проводить операции на трупах рабов или врагов. В прежние времена они умели также бальзамировать трупы, предварительно удаляя все внутренние органы.

Я уже слышал раньше о том, что алеутские знахари были на диво сведущими. В отчетах ранних русских путешественников рассказывается о хирургическом искусстве алеутов, достигавшем поразительно высокого уровня даже по сравнению с успехами европейской медицины того времени. Так, например, алеуты хорошо умели лечить больные легкие, прокалывая с обеих сторон грудную клетку пациента каменными иглами. Это была очень тонкая операция, и ее разрешалось проводить только самым знающим шаманам, потому что им одним было точно известно, где и насколько глубоко делать проколы и сколько "выпустить воздуха" [21].

В те давние времена знахари проводили хирургические операции, имея в своем распоряжении лишь каменные ножи, костяные иглы и сухожилия; даже на самые глубокие раны швы накладывали без наркоза. Но если при такой операции больной вскрикивал от боли, это считалось у алеутов признаком слабости и отсутствия характера.

Закончив свой рассказ, Андрей грустно покачал головой.

Раньше его народ был сильным и гордым. Алеуты многое знали, владели секретом лекарственных трав. Теперь же все изменилось.

- Большинство алеутов предает старинные обычаи забвению, - сказала мне Клара. - Только моему отцу и еще немногим алеутам известно, какие травы являются лечебными. Староста нашей деревни старик Диркс советует не болтать на этот счет. Он считает, что белые только смеются над нами. Поэтому мы не говорим о них, и они постепенно забываются.

- Но вам отец расскажет, - добавила она.

Мы засиделись до позднего вечера, и, когда я поднялся, все продолжали смеяться над рассказанной мною историей о сердитом лисенке, которого мы во время войны считали своим талисманом; он пристрастился к пиву и однажды ночью, опьянев, вылез из своей клетки и сорвался с отвесной скалы.

- Ну, точно как алеуты, когда они напьются, - сказала Клара, придя в веселое настроение.

Я пожал руку Андрею и распрощался.

- Ахакдали-дак, - сказала Клара мне вслед. - Приходите опять.

- Хаксгазихук, - ответил я (спасибо). И на этот раз меня поняли.

Весть о моем посещении Снегиревых быстро облетела деревню. На следующий день меня остановил на дорожке старик Диркс и пригласил вместе с Бобом посетить его дом. Я был приятно удивлен. Старик Диркс фактически являлся старостой деревни, хотя ввиду преклонного возраста он передал свои полномочия сыну, Биллу Дирксу-младшему; но тот уехал из деревни работать на военном буксире, поспешив отделаться от всякой ответственности. Билл редко приезжал на Атху и, по-видимому, был весьма обеспокоен тем, как избежать неприятностей, связанных с почетной должностью старосты.