Теодор Бенк - Колыбель ветров

- Проклятье! Такие катера непременно надо оснащать радарной установкой. Неужели они воображают, что можно плыть в этакой каше?

Эриксон пытался проникнуть взором сквозь кружащийся туман и моросящий дождь. Я стал рядом у открытого окна и поежился от холодной сырости, ударившей в лицо. При сумрачном свете раннего утра невозможно было различить даже перила, находившиеся на расстоянии каких-нибудь десяти ярдов. Все вокруг приобретало призрачные очертания.

- А разве мы идем не по компасу? - спросил я, все еще не понимая, что произошло.

- Конечно, мы наметили правильный курс. - Эриксон подвел меня к столу с картой. - Мы должны были находиться в этой точке около часа тому назад, затем прошли ее и взяли курс на север, ориентируясь прямо на пролив Адах. Но пролива тут не оказалось - только рифы да буруны. Тогда, в поисках пролива, я повернул на запад, и мы чуть было не напоролись на подводные скалы, Я решил, что при таком шторме лучше держаться подальше от берега. Вся беда в том, что в этом тумане не видно берегов пролива, не говоря уж о береговых знаках. Так что теперь я просто не представляю себе, где мы можем находиться.

Он пояснил все сказанное на карте. Ночью нас отнесло ветром с принятого курса, а надвигающийся прилив подхватил катер и увлек его за собой быстрей, чем мы предполагали. А тут еще нас накрыл густой туман, скрывший все вокруг. Мы пробираемся в нем уже несколько часов.

Я вглядывался в намеченный по компасу курс, столь аккуратно проложенный на карте. В соответствии с ним мы должны были находиться как раз западнее мыса Чланах, уже в устье пролива. Но, как видно, мы взяли южнее намеченного курса и шли вдоль южного берега острова Адах. Но где именно?

Я надел куртку, но едва высунулся из рубки, как ветер резанул меня по лицу, обжигая щеки так, что на глаза навернулись слезы. Дождь был невероятно холодным. Я укрылся в проходе.

Брызги из-за кормы залетали на палубу. Едва мы уходили от одной волны, как нас захлестывала другая. С катера уже смыло все, что не было закреплено. Должно быть, с кормы напирали страшные валы. Их мощь ощущалась по тому, с какой скоростью они несли нас, хотя в этой каше и нельзя было различить что-либо в радиусе двадцати футов.

На палубе валялись мертвые чайки. При каждом крене они перекатывались вместе с водой от одного борта к другому. По-видимому, птицы налетели на нас в тумане и погибли, разбившись об оснастку катера.

Дон был прав. Надвигался настоящий шторм. Мы попали в полосу юго-западного ветра "уиллиуо", и, если только вскоре не найдем пролива, нам угрожало разбиться о подводные рифы южного побережья Адаха. Правда, здесь имелось множество заливов и бухт. Но искать укрытия в них мы не могли бы даже при хорошей видимости. Разбушевавшийся шторм, бросавший на берег страшные валы, мог достать нас всюду.

Подгоняемый потоком воды, я снова забрался в рубку и стряхнул с куртки капли. Эриксон с тревогой всматривался вперед. Когда я вошел, он обернулся.

- У нас мало горючего, док. Мы не имеем возможности в поисках пролива обшаривать все заливы и бухты. Нам нужно либо немедленно отыскать его, либо стать на якорь и принять неизбежное.

Наступило продолжительное молчание. Мы оба напряженно смотрели вперед. Затем он обратился ко мне вторично.

- Ваше мнение, док? Вам здешнее море знакомо лучше, чем мне. Что надо делать, по-вашему?

Кто-то из темноты заботливо сунул мне в руку кружку горячего кофе.

- Держите, док, - сказал Джордж, - и подкрепляйтесь, пока соображаете, как вызволить нас из этой беды. - Заулыбавшись, он исчез в камбузе.

Я снова повернулся к окну и тут заметил на носу катера Ганса, который торопливо производил какие-то манипуляции на ветру под дождем.

- Я послал его промерить глубину, - объяснил Эриксон, возвращаясь к столу с картами. - Мы чертовски близко от берега. Меньше всего я желал бы сесть где-нибудь в этих местах на мель.

Карты пестрели пунктирными линиями, обозначающими границы неисследованных районов; вдоль всего южного побережья Адаха значилось множество островков, укрытых бухт, а крестики указывали расположение подводных скал. Ни одно судно, даже отплывающее из Адаха, никогда по доброй воле не заходило в эти воды. Любой капитан предпочитал держаться северной стороны острова, воды которой исследованы намного лучше.

Карта не подсказала мне нашего местоположения. Единственное, что я мог предложить, это еще раз изменить курс и опять пойти на север, пытаясь сориентироваться по береговым знакам.

Дон поразмыслил над этим предложением, затем вздохнул:

- Ладно, только мы не будем спешить. Ведь при таком сильном ветре даже не слышно прибоя. - Затем он спросил с надеждой: - А как по-вашему, попадем мы в пролив?

Я кивнул головой. Эриксон распорядился, чтобы Кен помогал Гансу, а сам стал за штурвал. Не отрывая глаз, я всматривался в расстилавшийся впереди катера туман.

Вдруг над трапом появилась голова Рыжего:

- Господи Иисусе, ну не безобразие ли это?

- Эй, пошел отсюда, - заорал Дон. Мы взяли курс на берег. - Не отходи от машины, могу подать самый неожиданный сигнал!

Рыжий подмигнул мне и убрал голову. Мы двинулись малым вперед. Пять минут - десять - пятнадцать... по-прежнему никаких признаков скал. По-прежнему ничего кругом. Только туман да ветер, да дождь, да море бурлящее и сердитое.

Мне передалось беспокойство Эриксона за вверенный ему катер и экипаж и то напряжение, в котором находились мои спутники. Но при всем этом я испытывал смутное волнение и подъем духа. Бури всегда действовали на меня возбуждающе. Мне нравится, когда они меня настигают. Не знаю, как это объяснить, но я почувствовал какое-то единение с этой бурей и со скалистыми островами, на которые она обрушилась, хотя мы и были в полной зависимости от разбушевавшейся стихии. На Алеутских островах стихии природы могут пребывать в состоянии совершеннейшего покоя и невозмутимости, как мы это наблюдали в заливе Хот-Спринге, а в следующее мгновение взбунтоваться с такой силой, которая не поддается описанию.

- Боже мой, пора бы нам что-нибудь и увидеть, - с раздражением заметил Эриксон и, опустив окно, закричал Кену:

- Выкликайте громче промеры! Не слышно!

- Что такое? - завопил в ответ Кен, приставляя ладонь к уху, и, держась за мокрые поручни, торопливо зашагал к штурманской будке.

- Кричи громче показания! - повторил капитан, напрягая голос против ветра. - Какие результаты?

- Дна еще нет.

- Ладно, продолжай промеры, а достанешь дно - дай знать.

Теперь мы плыли с половинной скоростью. Казалось, что прошел уже час, два... По-прежнему глубокое море, по-прежнему не видно земли.

У меня мелькнула мысль, что будет слишком поздно, даже если мы заметим риф все одновременно, потому что уже в следующее мгновение катер на него сядет. Девятый вал сможет поднять и бросить его на любую встретившуюся на пути скалу раньше, чем мы успеем дать задний ход. А получив такой удар, судно не сможет устоять против шторма, и его разнесет на части. Я провел языком по губам и ощутил вкус соли.