Николай Шпанов - Поджигатели. Ночь длинных ножей

Окончательный смысл всего происходящего стал Отто ясен после эпизода в казарме личной охраны Рема. Под мрачными сводами старинного зала сидели здоровенные детины, один другого страшней. На этот раз они были в форме. Из-за голенищ сапог торчали стальные прутья. При входе Рема все вскочили. Лес рук поднялся в приветствии:

- Хайль Гитлер!

Рем остановился на пороге, расставив толстые, как бревна, ноги. Его налившиеся кровью глазки сверкали, шея раздулась над воротником.

Не очень громко, но так, что это дошло до каждого, он хрипло скомандовал:

- Отставить!

Руки штурмовиков опустились. Наступило удивленное молчание. Рем произнес почти по складам:

- Вы приветствуете только меня!

Он обошел штурмовиков, испытующе вглядываясь в их лица. Вернувшись к двери, влез на стул и оглядел собравшихся.

- Ну?

В ответ кто-то крикнул:

- Хайль Рем!

Хриплый рев сотни глоток потряс своды зала:

- Хайль Рем! Хайль Рем! Хайль Рем!

Рем с трудом слез со стула, показав штурмовикам туго обтянутый коричневыми штанами зад.

Из этого немногословного собрания Отто понял больше, чем за все предыдущие дни размышлений. Он должен был стиснуть зубы, чтобы не ляскнуть ими от страха на виду у всех:

Рем вернулся в Висзее к утру 29-го. Отто не успел раздеться, как послышался телефонный звонок. Его требовал Кроне, - сейчас же, как можно скорее!

Местом их встречи, как всегда, была маленькая комната укромного домика, прятавшегося в густой рощице на склоне Цвергельберга. Отто ни разу не видел в этом домике ни одной живой души, кроме самого Кроне. Но на этот раз за столом против Кроне сидел человек среднего роста с продолговатым бледным лицом. Он был в плаще с поднятым воротником. Он сидел согнувшись, обхватив ладонями стакан с горячим молоком, которое отпивал медленными, осторожными глотками. Здороваясь с Отто, он не назвал себя. Отто неприятно поразила рука, которую небрежно сунул ему незнакомец, - она казалась совершенно лишенной костей и не ответила на пожатие. Словно Отто сжал горсть податливых холодноватых червей.

За пенсне почти не было видно глаз незнакомца. Свет падал на стекла так, что Отто видел в них только крошечное отражение лампы. Но он был уверен, что взгляд незнакомца устремлен на него. Отто опустил глаза и стал наблюдать, как на поверхности молока образуется тонкая дрожащая пенка; благодаря яркому боковому освещению он различал мельчайшие, как рисунок муара, складочки на этой пенке, и ему казалось, что самое важное - не потерять из виду, как формируется трепещущий рисунок.

Незнакомец подул на молоко - пенка сморщилась. Он сделал глоток и вопросительно взглянул на Кроне.

Кроне приказал Отто рассказать о поездке с Ремом в Мюнхен. Отто хотел отделаться коротким пересказом того, что видел, но всякий раз, когда он замолкал, опуская какую-нибудь деталь, незнакомец быстро поднимал на него взгляд, и слова сами слетали с языка Отто.

Когда Отто кончил рассказывать, человек в пенсне допил молоко и встал. Воротник его плаща отогнулся. Отто увидел шитье черного мундира. Такое шитье мог носить только один человек во всей Германии. Этим человеком был Гиммлер... Гиммлер прошелся по комнате. Остановился и молча кивнул Кроне. Тот сказал, обращаясь к Отто:

- Темнота наступает к десяти. В десять вы вызовете Рема к задней калитке сада...

При воспоминании о Хайнесе тошнота поднялась к горлу Отто. Но возразить не было сил.

- Вы должны иметь оружие, - сказал Кроне.

Отто облизал пересохшие губы:

- Оно при мне.

- Покажите!

Отто положил в руку Кроне маленький маузер. Кроне вынул обойму и осмотрел патроны.

- Нет, - сказал он и достал из кармана другой пистолет. Он показал Отто красные головки разрывных пуль.

Отто нашел в себе силы сказать:

- Но... это невозможно...

На лице Кроне появилась улыбка, та самая вкрадчивая улыбка, какую Отто запомнил с их первого свидания.

Он покорно взял пистолет.

За окном послышалось шуршание шин по песку. Кроне выглянул и сказал Гиммлеру:

- Ваш авто.

Гиммлер ушел, не попрощавшись.

Отто так и не услышал его голоса. Автомобиль уехал. Кроне достал из буфета бутылку коньяку, налил большую рюмку и пододвинул Отто.

- Я вас рекомендовал, а вы ведете себя, как школьник.

Отто медленно выпил коньяк.

- Я не смогу оставаться у штурмовиков, - сказал он.

- Ваша работа не станет обременительней от перемены места. - Кроне поднял рюмку. - За здоровье личного адъютанта генерала фон Гаусса!

- Опять рейхсвер?!

Кроне взглянул на часы.

- Теперь - в постель, - сказал он. - Можете спать до вечера.

Придя на виллу, Отто узнал, что Рем и Хайнес в саду. Он обошел всю центральную часть парка. В одной из боковых аллей он издали увидел тощую тень Хайнеса. Отто свернул в кусты и осторожно, по газону, подошел с другой стороны к скамейке, на которую только что сели Хайнес и Рем. Отто понимал, что если его здесь увидит кто-нибудь из охраны Рема, то его не спасет даже положение адъютанта.

Отто слышал каждое слово. Рем говорил громко:

- Гитлер сам назначил тридцатое июня. Он сказал: "Я вынесу свое решение там, на встрече командиров в Висзее".

- Вот сволочь!

- Он будет здесь в моих руках.

- Вся прислуга у "Хайнцельбауэра" сменена.

- Чорт с нею!

- Люди Гиммлера заполняют все окрестности.

- Чорт с ними!

- Ты стал непозволительно самонадеян. Эти сволочи держат камень за пазухой. А какой - не могу понять. Геринг распустил всю свою личную охрану, - задумчиво произнес Хайнес.

- Дурак, это были мои лучшие люди. Я уступил их ему.

- Поэтому он и заменил их эсесовцами, которых притащил из Франконии. Далюге вызван из Померании. Все это мне не нравится.

- Перестань каркать, - раздраженно проворчал Рем. - Я им еще покажу, кто я такой!.. Всем! И Адольфу и генералам вместе с господами из Клуба Господ. Додуматься до того, чтобы заставить Союз офицеров исключить меня из списков!.. Меня!

- И после этого они хотят, чтобы штурмовики им в чем-нибудь верили... Когда же приедет Карл?

- Должен быть с минуты на минуту. Он чего-то боялся, говорил о каких-то документах.

- Он прислал их мне. Это описание поджога рейхстага.

- Ах, это! Он советовался со мною. Я сказал ему: не писать слишком откровенно. Не вставил ли Карл какие-нибудь имена, которые не следует опубликовывать? - обеспокоенно спросил Рем. - Уж нет ли там и нас с тобою?

- Да, он нас называет.

- Дай, дай сюда, - сказал Рем. - Даже если уберут Карла, мир еще не будет разрушен и нам с тобою нужно будет жить.

- Не думаю, чтобы дело ограничилось Карлом.

- Вечно ты хнычешь. Дай же письмо!

Хайнес неохотно протянул Рему конверт. Рем вынул лист и попытался что-либо прочесть при свете зажигалки.

- Что за чорт, я ничего не могу разобрать.