Морис Леже - Неразгаданные истории в Истории Франции

Вторая часть обвинения звучала как измена королю («лезмажесте»), сегодня сказали бы «государственная измена». Фукэ приобрёл остров Бель-Иль и там построил крепость без ведома короля. Но как можно было купить целый остров и строить оборонительные сооружения, и при этом король был не в курсе? В момент ареста Фукэ в Нанте мушкетёрами д’Артаньяна на улице города, Николя успевает бросить своим доверенным лицам: «Сен-Манде!». В особняке Сен-Манде (в Париже) хранились важные документы об этой злосчастной крепости. Их надо было уничтожить. Но они не были уничтожены, и их нашёл неутомимый Кольбер, который, перевернув весь особняк, вдруг нашёл за зеркалом потайной сейф. Для коварного Кольбера это была счастливая находка. В бумагах говорилось о том, как надо действовать друзьям Фукэ в случае опалы, и как надо укрыться на ост рове Бель-Иль. Возникает вопрос – действительно ли эта крепость представляла военную опасность для королевства? Ведь совсем недавно даже Ларошель не смог устоять против войска кардинала Ришелье. Из двух обвинений – кража в особо крупных размерах и заговор против короля, самое смертельное – заговор. Но вот как раз по обвинению в краже ничего и не получалось, т. к. Фукэ блестяще защищался и даже обвинил Кольбера и Мазарини в финансовых преступлениях против короля! Логично было бы атаковать Фукэ по второму, более страшному обвинению и почти доказанному документами, изъятыми за секретным зеркалом. Король, вопреки этой логике, не возвращался больше серьёзно к теме крепости Бель – Иль. А сам Фукэ ведёт себя ещё более странно. На вопрос о крепости он отвечает, почти признавая свою вину и, видимо, так же, как и король, боясь её развивать дальше: «Я ничего не помню о Бель-Иль, я всё забыл…». Выходит, что Бель – Иль хранил какую-то тайну, о которой знали только король и Фукэ. А если этой тайной был Человек в маске? Может быть именно там собирался укрыться Фукэ вместе с Маской, и тогда крепость превратилась бы в следующую фронду? А ужасы фронды король видел ещё в кошмарных снах своего детства. В конечном счёте Фукэ передаст Королю через д’Артаньяна своё решение подарить остров Бель – Иль Короне. Но уже будет поздно. В конечном счёте крепость была взята без боя и сопротивления. Ещё одно доказательство, что крепость была бесполезна без присутствия в ней Человека в маске. Похоже, что подобная ситуация повторится, но уже во время заговора протестанта Ру де Марсилли в 1668 году, когда последний под пытками признается в том, что он хотел возвести на престол брата короля, т. е. Человека в маске.

Только через версию о Человеке в маске можно объяснить и другую странность в поведении Николя Фукэ – это его полную покорность при аресте. Николя закончил иезуитский колледж и был связан с иезуитами, хорошими шпионами. Он был также осведомлён через своих друзей об аресте, но ничего не предпринял, чтобы бежать. Когда д’Артаньян арестовал Фукэ и предъявил письменный приказ, Фукэ ответил на этот акт лишь одной холодной фразой: «На то воля короля». В этой ситуации побег мог бы иметь какой-то смысл, если бы Николя Фукэ в этот момент был вместе с Маской. Но король опередил события, и заговор не смог со стояться. Естественно, такое обвинение не могло обсуждаться публично, не затрагивая тайну Человека в маске. Тогда, видимо, и был придуман предлог для расправы – кража из казны и строительство крепости без ведома короля.

Но история Фукэ и Маски на этом не закончилась. Николя Фукэ провёл три года в Бастилии и после осуждения на пожизненное заключение был отправлен в крепость Пинероль в Альпы в 1664 году. Через пять лет и спустя несколько недель после заговора казнённого протестанта Ру де Масилли в крепости Пинероль появляется новый заключённый под именем Эсташ Данже, иными словами, Человек в маске. Немаловажная деталь – настоящий Эсташ Данже был заточён в тюрьме Сен-Лазар за год до появления таинственного арестанта, одетого в маску в Дюнкерке. Позже именно это го арестанта и будут называть Эсташем Данже, конечно, с целью запутать следы. Настоящий Эсташ Данже был лейтенантом Французской Гвардии, дебоширом и убийцей. Он бессмысленно убил пятнадцатилетнего пажа и устроил однажды оргию в день Святой Пятницы. Этот Эсташ умер в Сен-Лазарской тюрьме через 10 лет после заточения (годы заточения с 1668 по 1678) и никогда не был заточён в Пинероле. Таким образом, к 1671 году в крепости Пинероль оказались в заточении три важных заключённых: Николя Фукэ (бывший суперинтендант короля), Эсташ Данже («Железная Маска») и граф де Лозен. Граф де Лозен был осуждён за дерзкое поведение при Дворе и, главным образом, за оскорбление самого короля. Завистливый, дерзкий, оскорбительный в своём поведении, граф де Лозен однажды наступил на руку Мадам де Монасо, сидящей на лужайке. В другой раз граф запер на ключ короля в потайной комнате, в которой король ждал встречи со своей фавориткой. Граф умудрился даже оказаться под королевской кроватью, когда на ней был король с Мадам де Монтеспан. Но самая дерзкая выходка Лозена была, когда он сломал шпагу перед носом короля, желая показать своё возмущение за несправедливое к нему отношение. Король при этом выбросил свою трость с балкона. Графа нельзя было ударить, но можно было заточить в тюрьму для усмирения, что и было сделано. Так, трое известных лиц королевства оказались в одной тюрьме, и всё шло своим чередом, пока не произошло ЧП. Граф Лозен прокопал нору из своей камеры и попал не на улицу, на свободу, а в камин Николя Фукэ. Кстати, этот эпизод опишет в романтической форме Александр Дюма в своём романе «Граф Монте Кристо». Четыре года узники будут общаться по ночам, проводя время за долгими беседами. Фукэ узнал много новостей, происшедших с момента его ареста, а Лозен проклинал своих врагов и самого короля за несправедливость. Рано или поздно о таких прокопах узнают и наказывают. Но вот что странно, несмотря на обнаруженный прокоп, Людовик разрешает встречи Фукэ и Лозена во время прогулок и обедов. Возможно, Сен-Мар побоялся доложить королю о своей профессиональной ошибке, проще говоря, о своём упущении. Во всяком случае, король разрешил эти совместные прогулки двух важных узников, но при условии, что Эсташ должен быть в стороне под строгим наблюдением и не принимать никаким образом своего участия в них. Странно, что всё это относилось просто к «слуге» (в некоторых письмах-приказах Эсташа стали называть почему-то слугой Фукэ). В это же время, 23 ноября 1678 года, Николя Фукэ получил странное письмо от военного министра Лувуа, за которым, конечно, незримо стоял сам король. Вот его текст: «Месьё, с большим удовольствием исполняя распоряжение короля, сообщаю вам, что Его Величество в ближайшее время собирается смягчить условия вашего заключения; но Оно желает как и прежде быть в курсе того, что рассказывал ли человек, наречённый Эсташем, который был вам дан для прислуги, другому слуге что-либо, прежде чем оказаться в Пинероле, о чём Его Величество и просило меня вам сказать и также вам сказать, что Оно ждёт от вас этих сведений, которые вы мне должны сообщить без каких-либо формальностей, чтобы Оно могло принять меры по вопросу о том, что вышеупомянутый Эсташ мог рассказать о своей прошлой жизни своему товарищу. По мнению Его Величества, вы должны дать ответ в личном письме без того, чтобы посвящать в его содержание господина Сен-Мара». Интересно заметить, что из этого письма следует, что Эсташ вовсе не был слугой и обладал суперсекретными сведеньями, и при этом остаётся в здравии, цел и невредим. А также из этого письма видно, что Николя Фукэ частично уже был посвящён в эту тайну, и ему было разрешено общаться с Эсташем. Отсюда вытекает также и то, что сам Фукэ не должен говорить про эту тайну никому. Ответ нам неизвестен, можно только предполагать: а) Эсташ-Маска уже рассказывал о себе кому-то; б) Эсташ-Маска никому не рассказывал о себе, и о его прошлом знаю только я, Фукэ. В первом случае это означало бы немедленную смерть Маски, т. к. рассказать о себе это значит снять с себя маску (приказ, который получил д’Артаньян, именно это и предусматривал во время перевозки Маски из Бастилии в крепость Пинероль). А значит, ответом был второй вариант – «…не рассказывал, знаю только я, Фукэ». Нетрудно догадаться, что стало с Фукэ после такого ответа. В ночь с 22 по 23 марта 1680 года «в конвульсиях и с болями в сердце без рвоты» Фукэ скоропостижно скончался. Только через 16 дней родственникам сообщили о смерти Фукэ. К этому надо добавить ещё неделю, чтобы доехать до крепости Пинероль. Тело покойного родственники получили почти через месяц, и гроб был, естественно, плотно закрыт, чтобы скрыть истинные причины смерти. При этом у Сен-Мара были все возможности осуществить дьявольский план Людовика. В это время был арестован некий Сен-Леон, у которого конфисковали целый чемодан «хорошо известного яда», и этот бесценный груз хранился ещё тюремном сейфе. Конечно, скоропостижность кончины можно объяснить сердечным приступом, а то, что тело родственникам выдали очень поздно, оправдать административными проволочками и небрежностью. А вот как объяснить последнее указание из Парижа Сен-Мару, в котором говорилось о том, что надо хорошо обыскать личные вещи покойного. В письме от 16 мая 1680 года заместитель Лувуа, его родственник Сен-Пуанж, прямо писал: «Его Величество желает, чтобы вы переслали записку, которую вы обнаружили в одежде покойного Фукэ…» Естественно, что эта записка была скорее уничтожена, чем послана. На это письмо Сен-Мар не ответил или, вернее всего, ответил, успокоив, что её уничтожили. Возникает вопрос – а что могло быть опасного в записке заключённого двадцати лет давности? Ответ однозначен – записка о том, что его отравили! По всей вероятности, Фукэ успел попытаться сообщить об этом своему сыну, которому должны были передать личные вещи усопшего. Других целей у Фукэ в момент смерти не могло и быть. В письме Лувуа Сен-Мару от 10 июля 1680 года говорилось: «Сообщите мне, как это было возможно, что так называемый именем Эсташ сделал то, о чём вы мне написали, и где тогда он взял снадобье, необходимые для этого, не верится в то, что вы его им снабдили». Ясно, что речь идёт об отравлении Фукэ, и при этом всё хотят свалить на Эсташа Данже. С другой стороны, Сен-Мар за 14 месяцев до смерти Фукэ получил благодарность и большое вознаграждение от короля на сумму в 45 000 ливр. Ещё более странный факт – Бленвилье (правая рука Сен-Мара и его родственник) отправляется в Париж и возвращается из него через четыре месяца в январе 1680 года в Пинероль с ещё одним вознаграждением для тюремщика Сен-Мара в размерах 6 000 ливр (за два месяца до роковой развязки!). За какие такие ус луги Сен-Мар получает огромные вознаграждения? Ответ можно найти в вышеупомянутом письме 1680 года, подтекст которого следует понимать следующим образом: «Надеюсь, что Лозен ничего не знает о нашей тайне, а вы, конечно, ему ничего не рассказывали о ней, и также надеюсь, что и сам Эсташ Данже до сих пор хранит тайну о своём прошлом». Обещания короля об освобождении были только приманкой, чтобы получить последнюю уверенность о неразглашении тайны. Король желал себя полностью обезопасить.