Джеффри Хоскинг - История Советского Союза. 1917-1991

Разумеется, в РСФСР пьянство было самым сильным, ненамного отставали от нее Украина и Белоруссия. Меньше всех пили евреи и — что совершенно естественно, — мусульманские народы Средней Азии.

Советская пресса связывала с пьянством множество социальных болезней. Алкоголизм как причина смерти был на третьем месте. Из-за него экономика несла огромные потери, поскольку злоупотребление спиртным приводило к прогулам и некачественной работе. Как мы уже видели, пьяниц нередко увольняли с работы. Алкоголизм был тесно связан и с ростом количества самоубийств — по слухам, это было серьезнейшей проблемой, хоть официальные данные не публиковались до 1988 г. Конечно, под влиянием спиртного совершалось большое количество преступлений: почти все хулиганские действия и 80% грабежей совершались в состоянии алкогольного опьянения. Было также известно, что проблема пьянства существует и в армии.

В конце концов только горбачевское руководство оказалось способным всерьез взяться за проблему пьянства. Горбачев резко сократил производство и продажу спиртных напитков. Как и предсказывалось, этой мерой новый советский лидер много поспособствовал расцвету выгоднейшей отрасли “теневой экономики” — самогоноварения — и привел к кризису в государственных доходах. Пьянство было всего лишь одной из многих с трудом поддающихся лечению социальных проблем — коррупции, воровства, слабой трудовой дисциплины, непрочных семей. К середине 1980-х гг. они подорвали экономическую мощь Советского Союза. Страна нуждалась в срочной помощи. Она пришла вместе с Горбачевым и его “новым мышлением”.

В последние десятилетия своего существования Советский Союз стал страной высокообразованных людей. После войны наблюдался постепенный, но совершенно замечательный рост числа лиц с высшим образованием. Полное среднее образование получали теперь практически все представители младших поколений. За это время пропорции образовательных групп среди занятого населения распределились следующим образом:

(Высшее образование … Среднее образование)

1939 … 1,3% … 11,0%

1959 … 3,3% … 40,0%

1970 … 6,5% … 58,8%

1979 … 10,0% … 70,5%

Этот приток образованных людей полностью изменил саму природу социальной стратификации [26] Стратификация — (лат.) — здесь — наличие социальных слоев. — Прим. ред. советского общества. Высшее образование в 1930-х гг. было редкостью, и те, у кого оно было, могли рассчитывать на быстрое продвижение по социальной лестнице. В известном смысле такое же положение сохранялось и приблизительно через двадцать лет после окончания войны из-за потерь рабочей силы и недостатка образованных людей. Но к началу 1970-х гг. стало ясно, что высшее образование уже не является тем золотым ключиком, каким оно было раньше, — хоть и небесполезно в борьбе за успех. Люди с высшим образованием начали сталкиваться с трудностями в поисках работы, соответствовавшей их квалификации. Они вынуждены были удовлетворяться менее необходимыми специальностями либо вообще заниматься физической работой. С другой стороны, претенденты на высокие партийные должности, которые раньше могли ссылаться на службу в Красной Армии, добросовестную работу в профсоюзах и неослабевающий комсомольский задор, теперь должны были предъявить диплом о высшем образовании, если хотели, чтобы к ним относились серьезно. С 1970-х гг. диплом о высшем образовании стал обязательным условием для поступления в Центральную высшую партийную школу.

Стало также гораздо сложнее поступить в высшие учебные заведения. К концу 1970-х гг., по сравнению с концом 1960-х, университеты могли принять лишь две трети желающих. На практике это означало, что продвижение вверх по социальной лестнице было закрыто для рабочих и крестьян, поскольку все преимущества имели дети из образованных семей. Социальная иерархия становилась все жестче.

В предшествующую эпоху образованные люди называли себя “интеллигенцией”, и этот термин по-прежнему применялся к ним советскими социологами. Это было неточно, поскольку термин подразумевал особый, культурный образ жизни и независимые, даже оппозиционные политические взгляды. Все это не имело никакого отношения к подавляющему большинству выпускников советских институтов в 1970-х гг. Солженицын назвал их “образованщиной”. Этот термин показывает, что они соответствовали критериям образованности, но ни в малейшей степени не усвоили соответствующие этические ценности. Советские студенты были одними из самых усидчивых в мире и не в последнюю очередь потому, что их будущее зависело во многом от тех решений, которые принимались органами системы высшего образования под надзором партии. Получив высшее образование, человек имел предпочтительные по сравнению с необразованным шансы занять официальный пост. Именно поэтому обучение осуществлялось по программе, включавшей обязательные курсы с последующими экзаменами по политическим дисциплинам — истории КПСС, диалектическому материализму и научному атеизму. Действительно, “Краткий курс” Сталина больше не был в числе обязательной литературы, но те учебники, которые его заменили, были почти столь же топорными, и к тому же более пространными. Политические лекции славились своим занудством, и потому студентки открыто занимались вязанием, а многие просто спали. Но экзамены тем не менее надо было сдавать, и потому студенты в известной степени усваивали идеологические догмы, и прежде всего те, что изо дня вдень повторялись на страницах газет, на плакатах и митингах. Александр Зиновьев, образованный диссидент, так описал результаты подобной обработки:

“Не имеет значения, как человек относится ко всему этому сам или в разговорах с друзьями. Важно то, что люди постоянно находятся под влиянием мощного магнитного поля идеологического воздействия… волей-неволей они являются частицами этого поля и получают от него определенный электрический заряд, точку зрения, ориентацию и т.д. Нет физической возможности избежать этого”.

Как заметил Владимир Буковский, “хочет он того или нет, но советский гражданин постоянно находится в состоянии внутреннего диалога с официальной пропагандой”.

Образованные люди составляли наиболее “идеологизированный” слой советского общества. Их образование, а в большинстве случаев и карьера имели прямое отношение к идеологии, даже если они относились к ней как к внешнему ритуалу, чье внутреннее содержание они отвергали или были к нему равнодушны. Как показывают опросы, большинство советских рабочих и крестьян отождествляли “интеллектуалов” с начальством, относясь и к тем, и к другим с подозрительностью.