Джеффри Хоскинг - История Советского Союза. 1917-1991

В марте 1991 г. эта группа предприняла вторую попытку повернуть вспять общее движение к демократии, что совпало с попытками сместить Ельцина с поста спикера Российского парламента. Марш протеста в защиту Ельцина в центре Москвы был запрещен, а улицы были перекрыты войсками. Возможно, помня о событиях в Праге и Лейпциге, тысячи людей нарушили запрет и вышли на улицы. После нескольких часов напряженного ожидания стало ясно, что войска просто стоят и смотрят на демонстрантов. В парламенте же группа коммунистов переменила фронт и спасла Ельцина от выражения ему вотума недоверия.

Напуганный возможным поворотом событий, явно чреватых насилием, Горбачев частично пошел навстречу требованиям радикалов. На своей загородной даче в Ново-Огареве он достиг согласия с Ельциным и лидерами других республик относительно нового Союзного договора: в соответствии с ним республики должны были получить значительную власть. В обмен на это условие Ельцин взял на себя обязательство способствовать прекращению нараставших в тот момент политических стачек. Это соглашение было попыткой расчистить путь к радикальной децентрализации СССР.

Однако противники этого придерживались иной точки зрения. Они полагали: то, что должно произойти, приведет к окончательному развалу Советского Союза. 19 августа, за день до подписания нового Союзного договора, они начали действовать, чтобы не допустить этого. Вице-президент Геннадий Янаев, поддерживаемый Государственным Комитетом по чрезвычайному положению, выступил с заявлением, что он взял на себя исполнение обязанностей президента СССР, так как Горбачев заболел. В состав ГКЧП входили Крючков, Язов, Павлов и Пуго. Комитет объявил в стране чрезвычайное положение с целью “преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политических, этнических и гражданских раздоров, хаоса и анархии, угрожающих безопасности и жизни граждан Советского Союза и независимости нашего Отечества”.

Примечательно, что в обращении этом не было ни единого упоминания о Коммунистической партии, да и сам его язык не содержал ни малейших следов марксистско-ленинского мышления. Содержание документа было насквозь имперским и употреблялись там такие понятия, как единство, закон и порядок, не обошлось также и без упоминания о позиции, занимаемой Советским Союзом в мире.

Первое, что бросается в глаза, — импровизированность переворота, несмотря на то, что подготовка его велась на протяжении нескольких месяцев. Весьма вероятно, его участники рассчитывали на то, что Горбачев, который находился на отдыхе в Крыму, присоединится к ним — и были ошарашены его отказом. Возможно, они рассчитывали и на то, что с возвращением привычной власти все незамедлительно подчинятся ее приказам. Если так, то они не учли тех глубинных изменений в настроении людей, которые принесла перестройка. Как бы то ни было, но оппозиционные политические деятели не были арестованы (в отличие от Польши в декабре 1981 г.), сохранилась также и связь с внешним миром. Оппозиционные газеты, правда, были запрещены, но умелое пользование множительной техникой привело к тому, что на улицах и станциях метро часами висели листовки, денонсировавшие распоряжения ГКЧП

К тому же в неприкосновенности остались российский парламент и только что избранный Президент. Когда танки окружили здание парламента (известное в народе, как Белый дом), Ельцин немедленно взобрался на один из них, поздоровался с экипажем и объявил незаконными все распоряжения ГКЧП, поскольку создание его было антиконституционным. Он предупредил, что все, кто будет выполнять распоряжения ГКЧП, могут преследоваться по закону. Ельцин призвал ко всеобщей забастовке. Вокруг Белого дома стали собираться толпы, как это уже было в Риге и Вильнюсе несколькими месяцами раньше. Начали сооружать баррикады. Радикальный мэр Ленинграда Анатолий Собчак явился к военному коменданту города генералу Самсонову и предупредил его, что если тот вздумает выполнять распоряжения ГКЧП, его будут судить, как судили нацистов в Нюрнберге.

Так обозначились противостоящие друг другу силы. Реакция на переворот была различной — некоторые рабочие начали забастовки, но многие проигнорировали призыв Ельцина. Возможно, они считали, что он бросил их на произвол судьбы, подписав Ново-Огаревское соглашение. Некоторые республиканские лидеры объявили переворот незаконным — так поступили в Молдавии и странах Прибалтики. А некоторые, и прежде всего Назарбаев в Казахстане и Кравчук на Украине, предусмотрительно держали нейтралитет и ограничились призывами сохранять спокойствие. Смелое заявление Ельцина показало всем, что автоматически исполнять распоряжения ГКЧП вовсе не обязательно, поскольку его законность сомнительна. Офицеры армии и КГБ, которые имели решающее влияние на исход конфликта, должны были выбирать между законно избранным президентом России и советским “правительством”, которое за семьдесят четыре года до этого пришло к власти не совсем законным путем. Многие выбрали Россию — или по крайней мере отказались стрелять в толпу. Поэтому путчисты бездействовали. Здесь не могло повториться то, что двумя годами ранее случилось на пекинской площади Тяньанмынь — но все же трое были убиты, когда на вторую ночь переворота колонна бронетранспортеров двигалась к Белому дому.

Так кончилась стрельба в Москве — в Прибалтике при подобных обстоятельствах жертв было больше. На следующий день путчисты покинули Москву и предстали в Крыму перед Горбачевым. Они заявили ему, что совершили ошибку, но по-прежнему находятся на его стороне. Путчистов арестовали, а Горбачев возвратился в столицу.

По его собственному выражению, он вернулся в “другую страну”. Своим провалившимся выступлением путчисты ускорили именно те события, которые хотели предотвратить, — окончательный распад СССР и отречение от Коммунистической партии. На Лубянской площади веселая толпа с удовольствием наблюдала за свержением памятника Дзержинскому. В российском парламенте Ельцин подписал указ о расследовании участия Коммунистической партии в попытке переворота. Горбачев одержал верх над заговорщиками, но вынужден был отступить перед человеком, который сделал возможной эту победу. Он ушел с поста генерального секретаря КПСС и посоветовал Центральному Комитету самораспуститься. Таков был скоропостижный конец организации, которая устроила революцию 1917 г. и потом управляла невиданной доселе империей.

Конец самого Советского Союза тоже был не за горами. После провала переворота большинство союзных республик провозгласило независимость — возможно, что Белоруссия и республики Средней Азии сделали это неохотно, но и они понимали, что другого выхода у них нет. Затем последовало несколько месяцев дипломатических маневров, во время которых Горбачев старался возродить то, что еще оставалось от Союзного договора. Он пытался уговорить республики пожертвовать частью только что обретенной ими свободы в пользу Центра, передав в его ведение внешнюю политику, оборону и, возможно, экономическую политику.