Виктор Кондрашин - Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма

О негативном влиянии продовольственной политики советской власти на крестьянское хозяйство Ставропольского уезда Самарской губернии в 1919–1921 гг. аргументированно говорится в статье О.Н. Вещевой {172} .

Взвешенную оценку восстания «Черного орла» в Среднем Поволжье дали авторы учебника «История Башкортостана (1917–1990 гг.)», вышедшего в свет в 1997 г.: «Если повстанческие движения начала 20-х гг. были связаны с национально-государственным строительством в Башкирской АССР, то вспыхнувшее в феврале 1920 г. крестьянское восстание, вошедшее в историю под названием движение “Черного орла”… было прежде всего результатом острого недовольства сельского населения политикой продразверстки, бесчинством продотрядов. Крестьянское движение, которое возглавили бывшие белогвардейские офицеры, представители духовенства, а также крестьянства, по своим движущим силам было пестрым: в нем участвовали крестьяне всех национальностей и вероисповеданий, притом не только состоятельные, но и середняки и бедняки» {173} .

Представляют интерес публикации Д.С. Сайсанова о крестьянских восстаниях в Царевококшайском уезде Казанской губернии в 1918 г. Они основываются на записанных автором свидетельствах старожилов, а также анализе неопубликованного дневника командира летучего карательного отряда И.С. Максимова. Автор заключает, что уже в 1918 г. «обнаружилось глубокое расхождение между идеями революции и практикой строительства нового общества», крестьяне испытали на себе «все проявления военно-коммунистической системы». Деятельность продорганов и комбедов вела к развалу сельского хозяйства и разорению крестьянства. Большевики не останавливались ни перед чем ради удержания власти. Результаты этой политики в деревне не заставили себя долго ждать — по всем российским губерниям вспыхнули крестьянские восстания против диктатуры большевиков, крестьяне «начали открытую вооруженную борьбу против грабежа, террора и репрессий» {174} .

Тема крестьянского движения была затронута и на уровне диссертационных работ. Среди них следует назвать диссертации и публикации А.В. Посадского, Ю.Ю. Аншаковой, М.В. Кузнецова, А.А. Коханец и др. {175}

Одним из самых активных исследователей истории крестьянского движения в России в первой половине XX века является саратовский историк А.В. Посадский. Он видит причины крестьянского недовольства советской властью в проводимой ею земельной политике «вкупе с налоговой системой и продовольственной разверсткой». Данная политика не устраивала основную массу крестьян «с самого начала (с весны 1918 г.)». Именно поэтому они «самоуправствовали, противодействовали проводимому аграрному курсу, открыто конфликтовали с советским государством до весны 1921 г.». Подобный вывод, думается, не совсем корректен: вряд ли стоит говорить о недовольстве крестьян результатами произведенного ими в 1918 г. «черного передела» и фактом законодательного оформления советской властью их права на землю {176} . Тем не менее, в работах А.В. Посадского присутствует всесторонний анализ форм крестьянского движения в рассматриваемый период, в том числе в годы Гражданской войны, доказывается его самостоятельный характер, обусловленный антикрестьянской политикой государства {177} .

В центре внимания диссертационного исследования Ю.Ю. Аншаковой три главных восстания в регионе в указанный период — «чапанная война», «вилочное восстание», «восстание Сапожкова». В диссертации использованы документы центральных и местных архивов. Сделанные автором выводы о причинах движения лежат в русле идей тамбовских историков и Д.А. Сафонова. В частности, Аншакова заключает, что «будучи весьма весомым фактором русской истории, крестьяне еще в большей степени повлияли на ход гражданской войны». Поддержка, которую оказывали они той или иной власти, не была постоянной и определялась тем, гарантировала власть сохранение полученной по итогам аграрной революции земли или нет. Крестьяне переходили к активной борьбе только в том случае, когда все способы пассивного сопротивления государству исчерпывали себя. Говоря о наличии сходных черт в восстаниях в Среднем Поволжье с другими крестьянскими восстаниями и общих их причинах (непомерно высокий уровень обложения крестьянского хозяйства в условиях войны; развал торговых отношений между городом и деревней), Аншакова выделяет такую, не отмеченную до нее в историографии причину, как «процесс политической централизации, подрывавший влияние сельчан в местных советах и приведший к возникновению на местах диктатуры большевиков, а также Красной Армии, продотрядов и других органов власти». В диссертации дана развернутая характеристика хода восстаний, в приложениях к рукописи помещены ценные документы как одной, так и другой противоборствующих сторон. Они не подтверждают антисоветский характер крестьянского движения. «Целью восстания, — указывает автор, — было установление на местах крестьянского правления в форме советов, в которые входили бы местные жители и которые проводили политику, отстаивающую интересы самого крестьянства». Подводя итог своего исследования и констатируя факт военного разгрома крестьянских восстаний, Аншакова делает вывод о «политической победе крестьянства», которая состояла в отказе властей от политики военного коммунизма и переходе к НЭПу {178} .

Положительно оценивая диссертационную работу Аншаковой, нельзя не высказать недоумения по поводу ограничения хронологических рамок исследования 1920 г. Вряд ли оправдано искусственное отделение событий крестьянского движения в Поволжье в 1920 г. от следующего года, ставшего кульминацией крестьянского протеста.

В кандидатской диссертации М.В. Кузнецова выделяется в качестве отдельного «крестьянский этап Гражданской войны в Саратовском Поволжье» — 1921–1922 гг. Думается, это не совсем точно, поскольку крестьянство участвовало в Гражданской войне и раньше, и не только в форме антибольшевистского повстанчества {179} .

В вышедших в свет работах показано, что одной из причин крестьянского движения в Поволжье в годы Гражданской войны была также политика Советского государства по отношению к церкви. Крестьяне выступали в защиту своих священников и сельских храмов против насилия и притеснений со стороны местной власти. Угроза закрытия церквей, аресты священнослужителей, оскорбительные для чувств верующих действия местных активистов нередко провоцировали восстания под лозунгом «За веру христианскую и ислам!» {180} .

Изученные нами публикации свидетельствуют, что в 1918–1922 гг. по своему масштабу крестьянские восстания в регионе не уступали «антоновщине», «западно-сибирскому восстанию» и другим выступлениям российского крестьянства против политики большевиков в деревне.