Майкл Дэвид-Фокс - Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

Сохраняя двойную задачу приема визитеров дома и формирования общественного мнения за границей, стратегии, которым обучали гидов ВОКСа, непосредственно работавших с иностранцами, были в целом схожи со схемами, отраженными в периодике данного общества. В соответствии с желанием Каменевой двенадцать выпусков бюллетеня ВОКСа за 1925–1926 годы были переведены на основные европейские языки, с сохранением спокойного тона описания ряда советских публикаций и событий. Красной нитью через все статьи о советской науке, искусстве, литературе, выставках, музыке и национальных культурах проходило стремление описать их, иногда вполне открыто, в терминах достижений. Однако прошлое в данном случае рассматривалось не только в качестве источника современных проблем — напротив, прилагались очевидные усилия для доказательства того, что Советский Союз сохраняет лучшее из культурного и научного наследия предыдущих эпох. Данная тема возникла как опровержение эмигрантских обвинений в адрес большевиков в уничтожении культуры. Празднование в 1925 году 200-летнего юбилея Академии наук СССР, которое удачно демонстрировало сохранение высокой культуры и научные достижения настоящего, а также обещало немалые успехи в будущем, освещалось не менее чем в трех выпусках бюллетеня подряд {166} 166 Информационный бюллетень [ВОКСа], 1925–1926. Вып. за 22 августа, 10 и 17 сентября. Бюллетень выходил как часть изданий АН СССР. Материалы по бюллетеню см.: ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1. Д. 5а. .

Есть конкретные свидетельства того, что большевики как в 1920-е годы, так и во времена расцвета социалистического реализма были достаточно успешны в попытках приучить сочувствующих иностранцев рассматривать советскую жизнь одновременно в свете прошлого и будущего {167} 167 Wolf H. Glauben machen: Uber deutschsprachige Reiseberichte aus der Sowjetunion (1918–1932). Vienna: Sonderzafel, 1992. S. 254; Fitzpatrick S. Australian Visitors to the Soviet Union in the 1930s: The View from the Soviet Side // Australian Visitors to the Soviet Union in the 1930s and 1940s / Eds. S. Fitzpatrick, С Rasmussen. Ch. 1. . Обе временные перспективы присутствовали в попытках привлечь на свою сторону представителей «развитого Запада», которые должны были не только прислушиваться к будущему, но и принимать во внимание тягостный груз прошлого.

Советская культура оценки индивидуумов возникла в сочетании с крайне иерархичной ментальной картой мира, что скрыто присутствовало в ориентации международного культурного просоветского аппарата и его публикациях. В то время как СССР стремительно несется вперед, остальные страны и народы строго ранжировались по степени развитости — промышленной, технологической, экономической и, конечно, культурной.

Например, в 1926 году ВОКС финансировал недолго просуществовавший журнал «Запад и Восток». Печатавшийся тиражом 5 тыс. экземпляров, он был создан, по словам Каменевой, для информирования советского читателя о событиях внешнего мира, чтобы тот мог лучше узнать своего капиталистического врага. Как явствовало из названия, журнал пытался «смотреть» в обе стороны, однако предисловие Каменевой касалось прежде всего «буржуазных» государств, и когда она говорила о познании внешнего мира, речь шла прежде всего о «странах с высоко развитой техникой и экономикой». Выдающийся беспартийный востоковед С.Ф. Ольденбург, критикуя традиционное пренебрежение Востоком, умышленно перевернул заглавие журнала, назвав собственную статью «Восток и Запад». Он утверждал, что, напротив, «мы свободны от европейских предрассудков о превосходстве Запада над Востоком, и в этом наша громадная сила». Задолго до 1917 года Ольденбург и несколько его известных коллег ориентировали российское востоковедение, выдвинув на обсуждение идею, что Россия вполне может знать Восток гораздо лучше европейцев; эта позиция стала более радикальной в связи с антигерманскими настроениями во время Первой мировой войны и тем самым предвосхищала антибуржуазную риторику, распространившуюся после 1917 года {168} 168 Каменева О.Д. От редакции; Ольденбург С. Восток и Запад // Запад и Восток: Сб. М., 1926. № 1/2. С. 5–7, 14–18, цит. с. 5–6, 17; об Ольденбурге до и после 1917 года см.: Tok V. European, National and (Anti-)Imperial: The Formation of Academic Oriental Studies in Late Tsarist and Early Soviet Russia // Orientalism and Empire in Russia / Eds. M. David-Fox, P. Holquist, A. Martin. Bloomington, Ind.: Slavica Publishers, 2006. P. 107–134. . Даже в предисловии Каменевой к статье Ольденбурга данные «европейские предрассудки» были весьма заметны, например в следующем тезисе: когда речь заходила о Востоке, просвещение становилось важным не для ускоренного социалистического строительства, а потому, что могло помочь советской национальной политике. Народы Востока нуждались в «помощи» для развития, в «помощи» для восстановления своих национальных культур, и поскольку интеллигенция там была малочисленна — то и в «помощи» в «культурно-созидательной работе». Журнал «Запад и Восток», помимо статьи Ольденбурга, содержал лишь одну заметку по восточной тематике — о реформе китайского языка; в основном же он ориентировался на европейские культурные события и в меньшей степени — на западную науку и технику. На открытии курсов для гидов в 1927 году Каменева высказалась еще более четко: программа-максимум международной работы заключается в том, чтобы делиться советским опытом и «учиться той технике, той науке, достижению в них тех степеней, которых достигла Европа и Америка» {169} 169 Каменева О.Д. От редакции. С. 7; Программа курсов по подготовке гидов-переводчиков. Л. 308. .

Телеологический взгляд на мир, отраженный в иерархическом ранжировании отдельных индивидов и целых государств, не был простым и косным, поскольку культурные и политические факторы вполне могли включаться в него наряду с особым разграничением уровней промышленного и научного развития. Советский классовый анализ, пролетарский интернационализм и революционный универсализм потенциально могли перевернуть некоторые иерархии, порожденные идеологиями прогресса XIX века и претендовавшие на организацию человечества по неким объективным критериям — от уровня промышленного развития и национального характера до расы. Позиция некоторых ученых, как, например, Ольденбурга, хотя сам он весьма ценил европейскую исследовательскую литературу и научные контакты, серьезно отличалась от эксклюзивно «западной» ориентации Каменевой. Однако несмотря на подобные исключения, повсеместная практика ранжирования иностранцев по степени важности и по их политической ориентации усиливала предпосылки для иерархизации.

Более того, поглощенность Западом шла гораздо дальше традиционной риторики. Так, в начале 1920-х годов контакты с Европой резко участились, при этом Каменева докладывала Чичерину в августе 1925 года, что ВОКС не имеет «фактически никаких связей» с Китаем, поскольку удалось провести лишь небольшой обмен научной литературой через посольство СССР в Японии. Данная диспропорция обострялась, конечно, и практическими факторами — сравнительной близостью Европы и трудностями проведения культурных операций где-либо еще, но также она отражала приоритеты дореволюционной большевистской эмиграции с ее давними европейскими связями и опытом. Фактически контакты ВОКСа с учеными Китая и Японии стали налаживаться лишь после 1924 года и исключительно по инициативе профессоров Дальневосточного университета во Владивостоке {170} 170 Каменева — Чичерину, 12 августа 1925 г. // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1a. Д. 53. Л. 24; Проф. А. Гребенщиков — В президиум ВОКС, 6 августа 1925 г. // Там же. Л. 20–23. . Общество дружбы с СССР было основано в Китае только десятилетие спустя, в октябре 1935 года, когда подъем авторитарного национализма в Японии привел к закрытию Японо-советского общества культурных связей. Наиболее важным исключением на этом фоне стала Мексика: произошедшая там революция сделала ее первой страной западного полушария, установившей дипломатические отношения с Советской Россией, что способствовало выдаче виз и культурному обмену. Многие визитеры из Мексики в СССР искали возможности возобновить революцию, приостановленную относительно консервативными мексиканскими президентами {171} 171 Richardson W. «To the World of the Future»: Mexican Visitors to the USSR, 1920–1940 // Carl Beck Papers. 1993. № 1002. .