Майкл Дэвид-Фокс - Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

Оценка культурного уровня иностранцев, а также их политических взглядов, столь присущая едким советским отчетам по работе с ними, служила и практическим целям формирования нужного образа зарубежных гостей.

Гиды, несмотря на значительные различия в их отчетах, создали особый жанр оценивания, который концентрировался на отношении объекта к советской системе и включал обязательное выявление его культурного уровня. Одним из условий было — установить научно-фактологический тон повествования путем детального указания времени, мест посещений и другой базовой информации. Далее стандартный отчет содержал описание важнейших диалогов и совместно проведенных мероприятий, а к концу все выводы обобщались посредством «характеристики», которая также традиционно полагалась каждому члену партии, рабочему или служащему, являясь важнейшим внутренним документом и по содержанию варьируясь от краткого набора биографических сведений до обширных характеристик эпохи партийных чисток. К 1929 году эти три составляющих подобных отчетов были окончательно официально утверждены {143} 143 [Неозаглавленный отчет А. Штрауса, зав. Отделом приема иностранцев] // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 8. Д. 73. Л. 8; Дневник № 18. Отдел по приему иностранцев ВОКС, 22.X.27 г. // Там же. Д. 51. Л. 17. . Типичные оценочные характеристики периода конца 1920-х и 1930-х годов содержали такие определения, как: серьезный, умный, любопытный человек; узкий специалист; вроде бы и сочувствующий, но слабо ориентирующийся и в целом не сильно развитый {144} 144 Отчет Е.Р. Либермана о работе с Чехословацким профессором Неедлы // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1а. Д. 298. Л. 110; Отдел по приему иностранцев. Отчет № 98. 29.IX.27 г. Гид-перев. т. Шиленский // Там же. Оп. 8. Д. 62. Л. 4–5; Оп. 1. Д. 334. Л. 20–21. . Первое из этих определений было употреблено гидом в отношении настроенного просоветски музыковеда Зденека Неедлы (Nejedly) — главы Чехословацкого общества друзей СССР.

Гиды ВОКСа в обязательном порядке должны были знать иностранные языки, поэтому до конца 1920-х годов среди них было много выходцев из бывших привилегированных сословий, что и объясняет, почему гиды чаще всего не являлись членами большевистской партии. Несмотря на это, многие из них занимали просоветскую позицию. Биографические данные, представленные в архивных документах, показывают, что значительное число гидов были евреями. Фактически ВОКС пользовался репутацией учреждения, легко принимавшего на работу евреев, многие из которых стремились использовать этот шанс на ассимиляцию и успешную карьеру в системе партии-государства после 1917 года {145} 145 См., например, множество анкет сотрудников: ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1. Д. 11; Оп. 8. Д. 41. Л. 23; Д. 43. Л. 5. . В конце концов, в 1920-х годах даже рядовые сотрудники иностранного отдела ВЧК, реорганизованного Ф. Дзержинским в конце 1920 года и представлявшего собой основной орган международного шпионажа и отслеживания политической ситуации за рубежом для советского руководства, нередко являлись беспартийными лицами непролетарского происхождения, часто работавшими и на другие советские международные или информационные агентства {146} 146 Старков Б.А. Запад глазами сотрудников ОГПУ // Россия и Запад: Сб. ст. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1996. С. 185–208, здесь с. 188. . В течение 1930-х годов ВОКС также мог похвастаться значительной долей не только евреев, но и женщин среди своего персонала. Многие сотрудники этого учреждения продолжали оставаться рафинированными интеллигентами, что объясняет, почему их отчеты отражали столь тесное переплетение культуры и политики {147} 147 Подробнее см.: Fitzpatrick S. Foreigners Observed: Moscow Visitors in the 1930s under the Gaze of their Soviet Guides // Russian History. 2008. Vol. 35. № 1–2. P. 215–234. .

Одним из гидов, дававшим наиболее резкие, но проницательные оценки, был беспартийный еврей, учитель английского языка Александр Львович Трахтеров. Он родился в 1900 году в Донбассе, в семье торговца; служил в воинских частях при ВЧК до 1922 года и никогда не бывал за границей. Можно себе представить характер его общения с Эдвардом Финчем — сенатором от республиканской партии США, уважаемым отцом-основателем города Абердин (штат Вашингтон), человеком, владевшим значительной недвижимостью, железными дорогами и финансовыми активами. Финч прибыл в СССР в сопровождении племянницы и проводил время, осматривая и скупая роскошный дворцовый антиквариат (что делали немногочисленные состоятельные гости). Трахтеров критиковал его за надменность, «тупой неразвитый вкус», «жадность к титулам и гербам» и все остальное, «типичное для своего класса». Итоговая характеристика гласила: «Сенатор Финч — тип американского провинциального финансового туза…, в м-ре Финче прекрасно выявлено интересное сочетание финансовой мощи Америки с внутренней духовной пустотой». Эта формулировка напоминает дореволюционное подчеркивание нехватки «духовности» у Запада, призванное компенсировать превосходство последнего в других сферах. Ко всему прочему, в отчетах советских гидов данный недостаток рассматривался как пример особого буржуазного (а в данном случае еще и специфически неевропейского) бескультурья.

Тем не менее постоянная раздраженность гидов ВОКСа высокомерием западных гостей, идеологическая демонстрация в отчетах недостатков и пороков иностранцев не отменяют психологической проницательности дававшихся им индивидуальных характеристик. В 1928 году Трахтеров набросал следующий портрет американского горного инженера Сиднея Фарнема (Farnham), на взгляд гида, необычайно энергичного, однако представлявшего собой «типическую фигуру американского инженера»:

Совершенно поглощенный техническими деталями своего дела… м-р Фарнем строит свою теорию экономического благосостояния страны по общеамериканскому «стандартному штампу». Основой благосостояния он считает personal efficiency, т.е. индивидуальную производительность труда, которая, по его мнению, должна неизменно стимулироваться личным соревнованием и конкуренцией, базирующимися на частном капитале, а вовсе не на принципах соц. строительства, которые представляются ему очень слабыми стимулами для производительности {148} 148 [Отчет № 54. Гид-переводчик тов. А. Трахтеров по обслуживанию 5 сентября г-на Финча (с племянницей) / Америка, сенатор, шт. Вашингтон] // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 8. Д. 42. Л. 16; Сообщение о работе. Переводчик Трахтеров Александр Львович [не ранее 8 февраля 1928 г.] // Там же. Д. 62. Л. 88. . [12] Слова «личная эффективность» (personal efficiency) в документе были написаны на английском языке.

Низводя визитеров до образчиков типичных представителей их класса или профессии, Трахтеров испытывал потребность объяснять и критиковать главные слабости их мировоззрения.