Майкл Дэвид-Фокс - Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

Противоречия между органами Коминтерна и советского государства стали серьезным испытанием для ВОКСа, получившего политический вызов прежде всего со стороны Отдела агитации и пропаганды Коминтерна. Возглавляемый эмигрировавшим в Россию вождем венгерских коммунистов Белой Куном и немецким писателем Альфредом Куреллой, Агитпроп Коминтерна удерживал позиции одного из основных каналов для публикации литературы коммунистических партий за рубежом. Однако необходимость действовать скрытно в западных государствах и тактика времен «единого фронта» с другими партиями привели в своем сочетании к новому акценту — на расширении свободы действий с включением фасадных организаций (причем не только таких, как Межрабпом, но и Международной красной помощи, лиг пацифистов, формировавшихся в качестве «подсобных» организаций Коминтерна). Людмила Штерн утверждает в своем недавнем исследовании, что Коминтерн разработал механизм для международной культурной пропаганды и вовлечения в нее иностранных интеллектуалов при помощи ВОКСа и других органов советского государства {127} 127 Stern L. Western Intellectuals and the Soviet Union: From Red Square to the.Left Bank. London: Routledge, 2007. P. 42, 45–46, 48. О Коминтерне см. главу 2 книги Штерн. . И все же система, объединявшая ряд учреждений обеих организаций, своими истоками восходила к конкретной ситуации начала 1920-хгодов и крепла в данном тандеме в 1923–1926 годах. Можно указать не только на общие для обеих организаций кадры служащих и строгую подчиненность большевистской партии, но и на активную деятельность межведомственных комиссий, стремившихся именно в данный период систематизировать процесс общей работы (например, по «помещению информации за границей») Коминтерна, НКИД, РОСТА, телеграфного агентства «Инпрекор» и ВОКСа (имевшего особое задание распространять «культурную информацию») {128} 128 О постановке информации за границу о СССР. Приложение к протоколу № 2 Совещания при Информ-отделе ЦК РКП(б) по информации за границу о СССР [февраль или март 1925 г.] // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1а. Д. 55. Л. 3–5. О попытках координации действий соответствующих организаций и бюро в 1924 году см.: Протокол № 1 совещания Агитпропа ИККИ, 12 октября 1924 г. // Там же. Д. 27. Л. 22. . То, что Штерн представляет как новейшие методы Коминтерна, — помещение контрматериалов в его печатных изданиях с целью парировать выпады авторов антисоветских публикаций в европейских странах без прямых ссылок на них и организация пропагандистских кампаний по конкретным темам — осуществлялось уже в самом начале 1920-х годов в качестве большевистского ответа, адресованного русской эмиграции, и разрабатывалось в качестве modus operandi руководства Агитпропа в дальнейшем. Можно утверждать наверняка, что внутри новой взаимосвязанной системы, возникшей в 1923–1926 годах, органы Коминтерна преследовали свои собственные задачи. Например, если для «информационной» работы ВОКСа краеугольным камнем являлось подчеркивание общих советских достижений, то Агитпроп Коминтерна сосредоточился исключительно на достижениях партии большевиков. Его контрматериалы были направлены специально против других политических партий, в том числе против «клеветнических кампаний» со стороны социал-демократов и анархистов, а его целевая аудитория состояла из членов коммунистических и рабочих движений {129} 129 См., например: План информации коммунистических партий и трудящихся масс кап. стран об СССР [осень 1924 г.] // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 30. Д. 51. Л. 13–21. См. также: Protokoll der 1. Sitzung des Kollegiums der Propagandaabteilung [EKKI], 25 января 1923 г. // Там же. Д. 37. Л. 7–8,21; Д. 51. Л. 1–6, 13–21. . Подобно тому как Агитпроп ЦК ВКП(б) в системе советских культурных учреждений отличался приверженностью к методам жесткой внутренней политики и пренебрежительным отношением к «культурно-просветительной» работе как к недостаточно политически значимой, Агитпроп Коминтерна смотрел свысока на миссии ВОКСа по привлечению «буржуазной интеллигенции», включавшей некоммунистические левые круги и влиятельные элиты.

Перейдя в наступление в середине 1926 года, Агитпроп Коминтерна призвал к переориентации работы ВОКСа за рубежом в сторону содействия «пролетарским органам», и прежде всего коммунистической печати. Ориентацию ВОКСа на «буржуазную интеллигенцию» необходимо было согласовать с работой иностранных компартий с целью формирования большего «идеологического единства» с пропагандистской работой коммунистов, асам Коминтерн должен был осуществлять «четкий контроль» (eine gewisse Kontrolle) над ВОКСом. Каменева направила в Агитпроп Коминтерна энергичный ответ на немецком языке: «Вся работа ВОКСа основана на коммунистических началах и на данный момент состоит в пропаганде советской культуры. Как можно ее противопоставить коммунистической пропаганде?» Оправдываясь, она не уставала повсеместно настаивать на том, что если ВОКС станет придатком Коминтерна, то потеряет шансы привлечь множество «громких имен» европейских интеллектуалов {130} 130 Thesen der Abt. Agitprop des EKKI zur Arbeit des Büros fur kulturelle Verbindung mit dem Ausland, 15 июня 1926 г. // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 30. Д. 290. Л. 19,24; О.Д. Каменева — An Gen. Frumkin. Zum Protokol vom 15/VI1926 // Там же. Д. 139. Л. 57; Каменева — А.А. Штанге (уполномоченный ВОКСа в Германии), 24 сентября 1925 г. // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1а. Д. 47. Л. 144–145. . Подобные столкновения продолжались и в последующие годы {131} 131 ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1а. Д. 97. Л. 47; Крестинский — Тов. Пятницкому. Копия — О.Д. Каменевой, 1 марта 1927 г. // Там же. Л. 48. .

Мюнценберг пошел еще дальше, создав свою, ориентированную на рабочих организацию, близкую к партийным коммунистическим кругам, и обескураживающе назвав ее Лигой друзей Советского Союза (Bund der Freunde der Sowjetunion). Он привел в ярость Каменеву и других чиновников ВОКСа, когда привлек к своей организации тех самых интеллектуалов, которые уже являлись членами культурных обществ дружбы, работавших под эгидой ВОКСа {132} 132 Каменева — в секретариат ЦК ВКП(б) [не ранее 2 августа 1928 г.] // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 95. Д. 26. Л. 208–210; Mick С. Sowjetische Propaganda, Fünfjahrplan und deutsche Russlandpolitik 1928–1932. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 1995. S. 193–197. .

Критика в адрес ВОКСа, требовавшая сделать главной целью его усилий «рабочие массы», а не горстку интеллектуалов, не прекращалась вплоть до середины 1930-х годов, т.е. до времени свертывания политики воинствующей «пролетаризации», характерной для «великого перелома» {133} 133 Голубев А.В., Невежин В.А. ВОКС в 1930–1940-е годы // Минувшее. М.; СПб., 1993. Т. 14. С. 313–364, здесь с. 316. . Критика ориентации Каменевой на интеллигенцию особенно усилилась с конца 1920-х годов, когда политика «пролетаризации» приобрела отпечаток идеологической ортодоксии и требовала потенциально влиятельной «массовой» работы.

Каменева была вынуждена противостоять подобным настроениям, исходившим как извне, так и изнутри организации, используя прагматический аргумент: у ВОКСа более чем достаточно проблем в налаживании отношений с «учеными и интеллигенцией» в иностранных государствах {134} 134 См., например: Заседание членов правления [ВОКСа], 26 сентября 1925 г. // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1. Д. 5. Л. 1–22, здесь л. 2. . Для воинствующих левых большевиков ее определение международной работы ВОКСа в терминах культуры и буржуазной интеллигенции отдавало «примиренчеством» и делало кадры культурной дипломатии политически уязвимыми, поскольку они были открыты «буржуазной заразе». Именно это представляло одну из наиболее значимых живых связей между внешними целями и внутренней политикой и культурной работой.